Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Ночь в ВенецииСтр 1 из 17Следующая ⇒ Татьяна Глинская Единственная любовь Шерлока Холмса
–
Татьяна Глинская Единственная любовь Шерлока Холмса
Глава первая Ночь в Венеции
Карнавал подходил к концу. Фейерверки еще взлетали в ночное небо, отражались в дешевых блестках и фальшивых бриллиантах, рассыпались множеством крошечных комет, над толпой еще гремели музыка и хохот, но в холодном воздухе уже звенели нотки усталости. Гостей герцога Дикассио – их легко было узнать по обилию настоящих, а не поддельных драгоценностей и изысканности костюмов – пригласили прибыть на прощальный ужин. Они дружно, с шумом и криками, рассаживались в гондолы, которые предоставил любезный хозяин. Замешкалась только молодая дама в домино из бархата фиолетового цвета, подбитого нежно‑розовым шелком, – подкладка плаща зацепилась о мраморные перила лестницы. Ей пришлось наклониться, чтобы поправить наряд. Затем дама торопливо прыгнула в ближайшую гондолу, отмеченную флагом с гербом герцога. Узкий нос лодки рассек маслянистую темную воду, гондола набирала скорость, с легкостью лавировала по темным протокам, все дальше удаляясь от празднично освещенных палаццо и Большого канала. Пассажиры молчали. Молодая дама несколько раз нетерпеливо оглянулась, откинула капюшон – черная полумаска подчеркивала нежный оттенок ее кожи и тот особенный цвет волос, который художественные натуры именуют «тициановским». Наконец, она окликнула гондольера: – Послушайте, синьор! Вилла Дикассио осталась справа, нам следовало повернуть! – Я плыву, куда приказано… – Кем приказано? – Эхо подхватывало звук голосов, они звучали как оперный дуэт. – Тем синьором! – Гондольер кивнул на человека в длинноносой маске Доктора Смерти. Пассажирка оглядела маску и чуть заметно улыбнулась – чего только не случается в карнавальной суматохе: – Меня намереваются похитить? Классический карнавальный персонаж склонился в шутливом поклоне: – Похитить? Только в случае крайней необходимости. – Его итальянский портил скрипучий иностранный акцент. Незнакомец рывком снял маску и отшвырнул в воду. Открывшиеся черты лица оказались почти такими же гротескными и отталкивающими, как карнавальная личина. Когда человек растянул губы в фальшивой улыбке, молодая дама вскочила, покачнув узкую лодку, и вскрикнула: – Вы?!? Здесь? Каким образом? – Да, я сумел разыскать вас среди этого нового Вавилона. Это оказалось довольно сложно, но мне удалось! Ведь я шталмейстер [1]его высочества Вильгельма Сигизмунда фон Ормштейн, князя Кассель‑Фельштенского, наследника престола Богемии… Красавица поджала губы, не дослушав титула: – Не тратьте время на перечисление всех регалий Вилли. Мы расстались окончательно, и никаких переговоров с ним я вести не буду. Слышите – никаких! Так и передайте его высочеству. – Она гордо вскинула голову и указала гондольеру на ступени, спускавшиеся к самой воде: – Немедленно причальте и высадите меня! Но навязчивый спутник схватил красавицу за запястье и перешел на немецкий: – Стойте! Неужели я похож на Купидона или посыльного с любовной запиской? Нет, госпожа Адлер. Переговоров действительно не будет… – Он прошуршал складками карнавального костюма и извлек конверт с гербовой печатью. – Вот. Здесь ордер на ваш арест и просьба к итальянским властям содействовать в поимке опасной аферистки, воровки, похитившей реликвии монаршей семьи… – Почему я должна вас слушать?
Молодая дама попыталась освободить руку, но тут подоспели трое безмолвных спутников шталмейстера – под их карнавальными плащами обнаружились красные мундиры итальянских карабинеров. – Потому что в ордер на арест вписано ваше имя – Ирэн Адлер! Взгляните сами… – Он развернул листок с печатью, сделал карабинеру знак поднести к бумаге фонарь, чтобы означенная в документе преступница, известная под именем Ирэн Адлер – в лодке находилась именно она, – смогла прочитать. Красавица приподнялась со скамьи, всмотрелась в буквы, презрительно улыбнулась и заметила: – Под документом нет даты, и все, что в нем написано – наглая клевета! Его высочество князь Кассель‑Фельштенский собственноручно подарил мне все, что числится в вашей смехотворной описи, – гарнитур с изумрудами, в который входят фермуар, браслет и перстень. Любой суд подтвердит мою правоту… Шталмейстер хищно ухмыльнулся: – Дорогая моя Ирэн, единственная причина, по которой на этом документе нет даты – большое сердце его высочества. Добросердечие, в силу которого он сделал вам поистине царский подарок из фамильной сокровищницы, распоряжаться содержимым которой не имел права до момента официальной коронации! Увы – такая слабость может ему дорого обойтись, он далеко не единственный претендент на богемскую корону. Его кузены и конкуренты – Отто и Фридрих – воспользуются скандалом, чтобы лишить нашего Вильгельма прав на престол, они с готовностью отправят за решетку вас обоих. Поймите, как шталмейстер его высочества, я не могу допустить такого развития событий… Шталмейстер говорил так долго и путано, что небо над городом успело стать светлее, воздух наполнился прохладой. В предрассветных сумерках кожа молодой дамы казалась такой же молочно‑белой, как утренний туман. Она зябко закуталась в плащ. – Но у меня нет драгоценностей… – Красавица скользнула взглядом по карабинерам и быстро добавила: – Нет при себе, я не держу их дома… – Хранить национальное сокровище Богемии в банке – очень предусмотрительно. Прошу вас, примите еще одно разумное решение, не губите себя и его высочество! Верните драгоценности добровольно… – Похоже, царедворец смягчился и со вздохом добавил: – Верните гарнитур, и мы сможем обсудить вопрос разумной денежной компенсации… Мисс Адлер гордо выпрямилась: – Я не нуждаюсь в подачках их высочества. Разве я похожа на нищенку? У меня достаточный доход, чтобы о себе позаботиться – я оперная прима! Так что, любезный конюший, – кажется, так называют шталмейстеров в Британии? – о своем решении я телеграфирую… – Молодая дама грациозно подобрала юбки, выбралась из лодки и стремительно исчезла в лабиринте темных улочек. Она действовала быстро и уверенно, опешившие спутники не решились ей воспрепятствовать. Только долговязый шталмейстер запоздало бросился следом, выкрикивая в темноту: – У вас есть месяц! Я буду напоминать вам, как скоротечно время!
Ирэн вбежала в гостиницу, махнула рукой сонному портье и стала подниматься по лестнице так быстро, что едва не столкнулась с высоким, сутулым человеком. Он пробормотал на английском формальные извинения и зашагал дальше, глядя в пол. Присутствовало в этом типе нечто фальшивое и тревожное. Лицо показалось ей выбеленным пудрой, как у балаганного Пьеро, но черный, наглухо застегнутый сюртук не был похож на карнавальный наряд. Впрочем, долго раздумывать было некогда – она бросилась к номеру своего импресарио и принялась изо всех сил колотить в двери и кричать: – Откройте! Откройте немедленно, Сильвио! У меня срочное дело! Шум всполошил постояльцев, умаявшихся за время карнавала, в коридоре замелькала гостиничная прислуга. Двери респектабельного номера наконец‑то отворились – не слишком, но достаточно, чтобы Ирэн смогла проскользнуть внутрь. Помпезные бархатные портьеры были опущены, кругом царил полумрак. Солнечные блики, все же осмелившиеся проникнуть в комнаты, скользили по пыльным зеркалам, позолоте и огромному старомодному глобусу, водруженному в центре гостиной, надо полагать, для удобства путешествующих. Рядом высился синьор Сильвио, собственная голова которого была такой же круглой и лысой, как глобус. Он страдальчески массировал виски. – Сильвио, мне нужен ангажемент! Что‑нибудь серьезное на ближайший месяц… – Душенька, незачем так шуметь. У меня безупречный слух, я работаю с музыкантами. Голова раскалывается. Невозможная ночь… Дикая! Сперва мне колотил в двери один ненормальный англичанин, теперь вы… Быть импресарио – изматывающее занятие, мои нервы окончательно истощены, а нюхательная соль куда‑то запропастилась. Стоит на час отпустить прислугу, как все идет кувырком! Импресарио направился к маленькому столику, уставленному графинами с вином и бокалами, налил себе рубиновую жидкость: – Хотите кьянти? Ирэн расстегнула плащ и опустилась в кресло: – Предпочла бы виски… – Виски? Нет! Это невозможно… Куда катится мир? – Сильвио, поверьте, после смерти леди Гамильтон я единственная женщина, которая пьет виски, мир вне опасности! Зато мое благополучие в ваших руках – повторяю, мне нужен ангажемент… Проще говоря – мне нужны деньги, быстро и очень много… – Я всего лишь хотел сказать, что этот вульгарный англичанин тоже требовал виски – представляете? Неужели мой номер похож на распивочную, рюмочную или паб? Пока синьор Сильвио бушевал, по лицу его гостьи скользнула тень тревоги, она невольно понизила голос: – Англичанин был с виду… очень бледный? Весь в черном… – Бледный? О, нет! Он был здоров, как бык. Едва не вышиб двери тяжеленной тростью. Кричал, что желает сделать предложение миледи Адлер… – И что же? – Я ответил, что миледи не расположена вступать в новый брак! Молодая женщина звонко рассмеялась и вознаградила его воздушным поцелуем: – Сильвио, вы самый лучший! Хотите стать новым шталмейстером в Богемии? – Только не говорите мне этого, не говорите! – схватился за сердце экспансивный синьор. – Не может быть, чтобы вы продали побрякушки богемского князька? – Конечно, нет, Сильвио! Я всего лишь оставила их в залог… Синьор пододвинул кресло, сел напротив Ирэн и взял ее за руку, проворковал: – Вы отдали их как залог любви? – Как залог денег! – Тогда зачем вам еще деньги?…. – Знаете, в Париже жуткая инфляция. – Ирэн состроила уморительную гримасу. – Биржевой крах и всякая ерунда. Еще у них есть полицейский префект, который похож на канделябр. Они дружно вторглись в мой гениальный финансовый план и все разрушили! – Святая Дева! Концерты в Париже отпадают. – Импресарио всплеснул холеными марципановыми ладошками и осушил бокал вина. – Боюсь, мне придется осесть в Богемии, инспектировать конюшни и ставить вульгарные опусы Вагнера до самой смерти. Княжество размером с почтовую марку – разве это наш масштаб, душенька? Ирэн подошла к глобусу, осторожно, одним пальчиком, повернула огромный шар и прищурилась, чтобы лучше разглядеть хитросплетения европейских границ. – Так хочется вернуться в Варшаву… Помните, как я блистала в Варшавской Императорской опере пять лет назад? Там я стала настоящей примой! – Пока один остолоп не притащил бомбу в вашу гримерную… – О! Такой милый юноша, студент, кто мог подумать, что он окажется анархистом? Как насчет Вены, сеньор импресарио? Акустика в тамошних театрах прекрасная! Мы не появлялись в Австрии целый год, все уже успели забыть про дурацкую дуэль из‑за меня… – Про дуэль наверняка забыли, но супруга директора театра помнит, как вы назвали ее оплывшей свечкой… Ирэн, надо возвращаться на родину. На вашу родину – в Америку, в страну великих возможностей! – Импресарио раскрутил глобус, как карусель. Ирэн показалось, что перед нею снова поднимается стена океанской воды, над головой трещат корабельные балки, а огромные волны снова и снова смывают ее – маленькую девочку с пышными кудрями – в морскую пучину. Она прикрыла глаза и осторожно опустилась в кресло: – Нет… я никогда больше не поднимусь на корабль… не смогу пересечь океан… Импресарио пододвинул своей подопечной бокал с вином. Затем стал обмахивать ее шелковым платком, который материализовал из рукава, как настоящий фокусник: – Ирэн, а если это будет небольшая, можно сказать, крошечная полоска воды? – Канал? Озеро? – Нет…. скорее… река. Такой… мелкий заливчик… Спокойный, абсолютно безопасный, вроде Ла‑Манша… Джентльмен, который кричал и шумел, болтал что‑то про гастроли в Лондоне… Увы‑увы, душенька моя, я не силен в английском, но сохранил его визитную карточку… погодите… – Синьор Сильвио выловил в обширных карманах бархатного халата лорнет и прочитал: – Тут значится: Чарльз Огастес Милвертон! Агент. – Значит, Милвертон здесь, и вы молчали? – Так я сразу же сказал вам! Сказал, что англичанин остановился этажом выше… – Что вы мне сказали? Сказали, что этажом выше живет человек, который носит титул «короля шантажа»? Который расстроил больше свадеб, чем вы устроили концертов? Разбил больше счастливых семей, чем вы – бокалов? Он очень опасный, коварный и злой человек, Сильвио! Меня жаждет погубить второй негодяй в Европе. – Бог мой, Ирэн, но кто же тогда первый? – Префект парижской полиции, разумеется! – Душенька, этот префект выкован из стали! Мужчина из плоти и крови не устоит перед вашим дивным голосом, перед вашей совершенной красотой и остроумием, – тараторил синьор Сильвио и улыбался все шире. Ему частенько приходилось воодушевлять звезд перед ответственным выходом. – Вы сможете поставить на место любого жалкого шантажиста. Чем он может угрожать вам – отважной леди, которую уже разыскивала полиция трех стран? Причем без всякого успеха – вот так! Я верю в вас! Ирэн улыбнулась, дружески пожала ладонь импресарио. Затем повернулась к зеркалу, подобрала непокорную прядку, «примерила» несколько выражений лица: – Сильвио, вы правы. Рано или поздно найдется человек, который остановит этого мерзавца! Но сейчас придется вступить с ним в переговоры. Вызовите прислугу, назначьте встречу и отправьте ко мне горничную – я буду отдыхать в своем номере… Действительно, пора было готовиться к новому спектаклю.
Оставшись в одиночестве, синьор Сильвио направился к покрытому китайским лаком секретеру со множеством выдвижных ящичков, в которых он хранил своеобразную картотеку – абсолютно все визитные каточки, сопровождавшие цветы и подарки, которые послали Ирэн поклонники. Он стал перебирать карточки из раздела «британцы», просматривал собственные пометки на обороте, сверялся с генеалогическими справочниками и газетными вырезками, которые хранились здесь же, пока не остановился на прямоугольнике кремового цвета: «Годфрид Реджинальд Нортон Адвокатская контора «Нортон и компаньоны» На обороте карточки бисерным почерком синьора Сильвио были сделаны следующие примечания – «кузен лорда Балмора, особняк в Тэмпле, паровая яхта». Эту последнюю заметку предусмотрительный импресарио дважды подчеркнул ногтем и принялся набрасывать текст телеграммы «любезному мистеру Нортону».
|