Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 4. Иной мир ⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 4
Вот так П'па Биа, М'ма Биа и их сын Африка оказались тут, у нас, в Ином Мире. У них был родственник в нашем городе. Родственник развернул газету и стал искать для П'па Биа работу. П'па Биа взялся бы за любую, но в газете говорилось, что нет почти никакой. – Не беспокойся, – говорила М'ма Биа, – что‑нибудь да найдется. И однажды, в самом деле, родственник кое‑что нашел. – Вот, – сказал он, обводя шариковой ручкой одно из объявлений, – вот то, что тебе нужно! И П'па Биа нанялся в городской зоопарк, в секцию «тропическая оранжерея». – А что это за «тропическая оранжерея»? – спросил он родственника. – Такая стеклянная клетка, где они держат деревья из наших краев, – объяснил тот. Деревья были едва живы. П'па Биа их воскресил. Африка никогда не забудет день, когда он впервые пришел в зоопарк. Он совершенно не представлял себе, что бы это могло быть. – Сад зверей, – сказала М'ма Биа. Африка не понимал, как это звери могут расти в саду. К тому же ему было грустно. Он тосковал по своей поляне и по Зеленой Африке. Среди стен нашего города ему было тесно, как в тюрьме. И так одиноко! Так одиноко… Но только он миновал железные ворота зоопарка, его остановил знакомый голос: – Привет, блошонок! Нашел меня все‑таки? Ну да, я и знал, что найдешь. Несколько секунд Африка стоял не в силах вымолвить ни слова. Слишком это было прекрасно. Он не верил глазам и ушам. – Кастрюлик! Да. Дромадер был тут – стоял перед ним в загоне, обнесенном сеткой. – Кастрюлик! Что ты тут делаешь? – Как видишь, тебя поджидаю. Ни единого шага не сделал с тех пор, как Тоа меня продал. – Ни шага? – Я же тебе обещал. Кто только ни пытался заставить меня идти, но все без толку: я с места не двинулся с тех пор, как мы расстались. Африка, у которого сердце чуть не остановилось, все не мог опомниться. – Но как же ты сюда‑то попал? Кастрюлик рассмеялся на свой лад, про себя: – А что прикажешь делать скупщику с верблюдом‑паралитиком? Африка вздрогнул: – Тебя же могли пристрелить! – Да нет, что ты, скупщик меня просто перепродал! – Кому? – Какая разница? Другому скупщику… а тот опять перепродал. – А потом? – А потом, от скупщика к скупщику, я попал к поставщику зверей для зоопарка. А уж для него‑то неподвижный дромадер – как раз то, что надо. Он за меня заплатил немалые деньги. Дромадер снова рассмеялся про себя. – На чем меня только не тащили сюда – на пароходе, на поезде, на грузовике, даже на подъемном кране! (В загон меня ставили подъемным краном.) Ни шага без тебя, блошонок! Ни единого шага не сделал! «Я сейчас заплачу, – подумал Африка, – правда заплачу!» – Но теперь‑то можно и размяться! – вскричал Кастрюлик. И, подпрыгнув на месте, понесся галопом вдоль решетки, потом принялся валяться в пыли и наконец, удерживая равновесие на горбе, закрутился волчком, брыкая ногами в воздухе и смеясь во всю глотку. Неудержимый смех, передаваясь из клетки в клетку, заразил всех зверей и докатился до Африки с другой стороны. Животное, которое хохотало громче всех, крикнуло: – Эй, дром, ты что, вообразил себя Абиссинской Голубкой? «Этот смех… – подумал Африка, – какой знакомый смех!» В десяти метрах от него за толстой железной решеткой хохотала громче всех Гиена из Серой Африки. Потом окликнула зверя в соседней клетке: – А ты чего не смеешься, «Черные Слезки»? Погляди‑ка на дрома! – Некогда мне веселиться, – ответил голос, который Африка сразу узнал, – я – пастух, мне надо стеречь козу! И тот же голос (до чего же грустный!) добавил: – Кстати, если б ты ее лучше стерегла, нас бы тут не было! – Я сделала все, что могла! – возразила Гиена. – Ты тоже не устерег! Африка кинулся к спорящим, остановился с разбегу, перевел дух и прошептал: – Здравствуй, Гепард, это тебя она называет «Черные Слезки»? Не грусти больше, я теперь тут, я пришел… – Здравствуй, пастух, я не грущу, просто немного устал. Я ведь стерег Голубку день и ночь с тех пор, как звероловы их поймали – ее и «эту». Африка улыбнулся Гиене, которая вдруг засмущалась. – Я сделала все, что могла, Африка, честное слово, но они расставили мне ловушку с мясной приманкой; ты же меня знаешь, ну не устояла… – А я, – сказал Гепард, – я нарочно дал себя поймать, чтоб не оставлять Голубку. Посмотри на нее, правда, красавица? Гепард кивнул на загон в десяти метрах от своего, где Абиссинская Голубка весело скакала, приветствуя Африку. – Я не сводил с нее глаз ни на секунду, – повторил Гепард. – Ни днем, ни ночью. Наконец‑то ты здесь, теперь я могу отдохнуть… – И тут же уснул. Все. Все нашлись. Всех встретил Африка в зоопарке Иного Мира. Все были тут: Серая Горилла Саванн и ее родич из Лесов («А что поделаешь, они забрали мои деревья, ну, думаю, пусть и меня заберут. Ну смотри, какие они: мои деревья посадили в одну клетку, а меня в другую…»), Старый Лев из Серой Африки, Крокодил, Голубой Попугай и вздымающий свой клинок за освещенным стеклом аквариума маленький свирепый Черный Скорпион, который убегал от засухи. Даже Тоа Торговец! Он теперь продавал мороженое. Но ничуть не изменился; путался пальцами в сахарной вате и день‑деньской ругался: – Ох уж этот Иной Мир! Тоже мне, Иной Мир! Да, все тут были старые знакомые Африки, все обитатели зоопарка. Все, кроме одного.
– Все, кроме меня, да? На дворе уже весна. Волк и мальчик по‑прежнему смотрят друг на друга. – Да, Голубой Волк. И ты казался таким одиноким, таким печальным… «Чудной мальчонка, – думает волк, – чудной человек! Интересно, что сказала бы о нем Черное Пламя?» Но то, что волк видит в глазу мальчика сейчас, захватывает его еще сильнее, чем все остальное… Вечер; в маленькой кухне стоят П'па и М'ма Биа. Африка сидит перед ними на табуретке. Желтая лампочка свисает с потолка. М'ма Биа склонилась над мальчиком, держа его лицо в ладонях. У мальчика только один глаз. М'ма Биа горестно покачивает головой. – Нет, – бормочет она, – боюсь, в этот раз мне его не вылечить… П'па Биа шмыгает носом и чешет подбородок, который он забыл побрить. – Может, попробуем показать доктору? Попробовали. Доктор прописал какие‑то капли. От них ресницы у Африки слиплись. Можно было подумать, он с утра до ночи плачет. Но глаз так и не открылся. Пошли опять к доктору. Это был честный доктор: – Ничего не понимаю, – признался он. – Я тоже, – сказала М'ма Биа. «Я‑то понимаю», – думает Голубой Волк. М'ма Биа в своей кухоньке склоняется над мальчиком, П'па Биа из‑за него ночей не спит, и Голубой Волк чувствует себя виноватым. И этот мальчик, который все смотрит на него своим единственным глазом! Голубой Волк встряхивает головой и снова встряхивает, и наконец спрашивает: – Как ты догадался? Молчание. Только чуть заметная улыбка на губах мальчика. – Но все‑таки, все‑таки – я ведь поклялся держать его закрытым, этот глаз!.. Правда состоит в том, что глаз волка за сомкнутыми веками давно уже зажил. Но этот зоопарк, эти унылые звери, эти посетители… «Тьфу, – решил про себя волк, – было бы на что смотреть, тут и одного глаза более чем достаточно». – Да, Голубой Волк, но теперь‑то есть я! Это правда. Теперь есть мальчик. Зверям Африки он рассказал о Севере. Голубому Волку рассказал о трех Африках. И все принялись грезить, видеть сны даже наяву! Голубой Волк впервые заглядывает за плечо мальчика и видит – видит воочию, – как Блестка и Гепард носятся наперегонки посреди зоопарка в золотой пыли Сахары. Вот к ним присоединяется Куропатка, а за ней и рыжики, и все они пускаются в пляс вокруг дромадера‑волчка. П'па Биа открывает двери оранжереи, и прекрасные деревья Зеленой Африки захлестывают дорожки. На самой высокой ветке – на страже – сидят рядышком Серый Родич и Лесная Горилла. И посетители, которые ничего не замечают… И директор зоопарка, который продолжает свой обход… И Тоа Торговец, который удирает со всех ног, преследуемый свирепым Скорпионом… И дети, которые спрашивают, почему Гиена так громко хохочет… И Черное Пламя садится перед Голубым Волком рядом с мальчиком. И на все это падает снег (в разгаре весны!), прекрасный безмолвный снег Аляски, который все укрывает и хранит все тайны… «Пожалуй, – думает Голубой Волк, – пожалуй, тут есть на что смотреть во все глаза». «Клик!» – разлепляются веки волка, и глаз открывается. «Клик!» – разлепляются веки мальчика. – Ничего не понимаю, – скажет ветеринар. – Я тоже, – скажет доктор.
|