Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
На весах правды ⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5
Правда – самое ценное из того, что у нас есть; будем же расходовать ее бережно. Марк Твен
Этап 1
Взрыв был неожиданным. Где‑то далеко раздался грохот, чуть колыхнулся пол, да слегка осыпалась штукатурка. Стало ясно: случилось непоправимое. Начальник смены блока Иван Крабов кинулся к пультам и понял, что опоздал: часть датчиков зашкалило, часть показывали совершенную несуразицу. На мониторах изменение данных остановилось, и все поняли: оборвалась связь с реактором. Старший инженер управления блоком, Вадим Миноев, подтвердил эту догадку: – Иван, бета скакнула за 0,5 за 3 секунды. Сейчас там идет неуправляемая ядерная реакция. Нужно срочно эвакуироваться! Кроме их двоих, в зале управления энергоблоком ядерной электростанции находилось еще трое: старший инженер управления турбогенератором Петр Кашин, старший инженер управления реактором Алексей Столяров, начальник смены турбинного цеха Иннокентий Безумов – обычная смена. Все очень опытные работники, не один год проработавшие бок о бок. Да, эксперимент, который они проводили по разгону реактора, был внештатным, но все в пределах нормы. В конце концов, такие эксперименты и проводят именно для того, чтобы знать, как действовать в аварийных ситуациях. Ивану было 46 лет, и он считался хорошим специалистом: собран, компетентен, деловит. Правда, психологические тесты показывали неустойчивость психики и существенные перепады настроения. Он быстро посмотрел на дисплее состояние реактора. Конечно, компьютер сейчас выдавал устаревшую картину, но хоть что‑то… – Смена, доложите обстановку! – С турбогенератора поступает ток, – первым откликнулся Петр. Он был самым молодым в смене: всего 28 лет, а уже сертифицирован, как ядерный оператор. Иван полагал, что тут не обошлось без протекции Безумова. – Запас реактивности ниже нормы, – доложил Алексей, – оперативный запас стержней двадцать. Он считал себя «творческим» человеком, писал стихи, много рисовал. А еще больше пил. Странно, что такой человек, как Алексей, был допущен в качестве оператора ядерной станции. Правда, на работе его «странность» не сказывалась. – Циркуляционные насосы, похоже, не работают, – доложил Иннокентий. В свои 44 года он имел четверых детей, которых считал самым важным достижением своей жизни, но из‑за постоянных переработок мало уделял времени их воспитанию. – Что значит «похоже»?! – повысил голос Иван. – Мы их остановили при подъеме мощности, чтобы не залить реактор, – ответил Иннокентий, – а теперь с ними нет связи. Я тоже думаю, что надо эвакуироваться. – Панику прекратить, никакой эвакуации. Что с внешней и внутренней связью? – Основные каналы не работают. Переходим на аварийные, – ответил Вадим. – Есть связь! Вадиму было 37 лет, и он считал, что его карьера только началась. Активный общественный деятель, председатель профсоюза работников АЭС, депутат в местный совет, он считал, что его призвание – помогать «простым людям». Хотя эти «простые люди» считали по‑другому, упрекая Миноева в излишней тяге к власти. – Норма, – продолжил Иван. – Если бы там пошла ядерная реакция, от нас бы мокрого места уже не осталось. Леша, гаси реактор всеми доступными способами. Кеша, турбина еще жива? – Да, выдает ток на выбеге, – ответил Иннокентий, – но скоро выдохнется. Блин, говорил же, нельзя было поднимать мощность таким способом. Подождали бы день, реактор бы сам вышел из отравления. – Это утвержденный эксперимент. – Иван кивнул на кипу бумаг на столе. – Там все совершенно безопасно. – Не знаю, как все, а я лучше отсюда уберусь. – Петр поднялся со стула и направился к выходу. – Я тут ничем помочь не могу. Иван неодобрительно посмотрел на Петра: – Пока ситуация не прояснится, мы все должны находиться на рабочих местах. Петр нерешительно потоптался у двери: – Я только гляну, что там, и вернусь. – Он вышел за дверь. – Все и так понятно без базаров, – Вадим пощелкал тумблерами и глянул на дисплей. – Управления нет, датчики показывают чепуху. Нужно выходить и разбираться на месте. Иван подошел к Вадиму: – Как там связь? – Связных докладов нет, но очевидно плавление активной зоны реактора. Далее реакция, похоже, выдохлась, но у нас нет никаких возможностей повлиять на ситуацию, поэтому может быть всякое. Большая часть персонала, похоже, эвакуировалась… Вот, до нас дозвонились из «Росатома», включаю громкоговоритель. – …там охренели! Меня все слышат? Это заместитель генерального директора по ядерной безопасности Евсин. Мы уже в курсе всех произошедших событий. У вас проплавление активной зоны реактора, есть выбросы радиоактивных элементов. Реакция продолжается. Как я понял, вы ничем уже не управляете. Приказываю эвакуироваться. Создана комиссия по ликвидации последствий аварии, сейчас подбираются люди, и они скоро к вам прибудут. Дверь открылась, вернулся Петр: – Коридор и, наверное, все ниже 7‑й отметки завалено, – растерянно сказал он. В его голосе была слышна паника. – Надо разблокировать аварийный выход! – сказал Вадим, кивая на металлическую, наглухо задраенную дверь. – Командую тут я! – поднял руку Иван. – Аварийный выход проходит близко к реактору, что, если он тоже завален? – Я посмотрю! – дернулся Петр. Вадим щелкнул тумблером: – Разблокировал. Подожди минуту, пусть давление выровняется. Иван внимательно посмотрел на Петра: – Так, парень, без геройства. Понял? Если есть возможность выйти, выходи и немедленно докладывай ситуацию по коммутатору. Любая опасность – возвращайся. Возьми дозиметр, надень комплект защиты и «лепесток». Петр быстро надел защитный костюм и вышел. Алексей встал с кресла, прошел к противоположному концу щита управления энергоблоком, включил дополнительный дисплей. На экране появилась страничка «Яндекса». Иван, который все это время внимательно следил за его действиями, удивленно воскликнул: – Ё! У тебя отсюда выход в Интернет?! – Через гейт, спокойно. Знаю, что не положено, но сейчас важна любая информация. – Думаешь, «Яндекс» тебе сообщит новость об аварии? Или своим знакомым девушкам напишешь прощальное послание? – усмехнулся Вадим, подходя к Алексею. – Девушек моих давайте оставим в покое, – немного напряженно ответил Алексей. – Я сейчас найду «сайт правды». – Интересно… – Иннокентий прямо на стуле подъехал к компьютеру. – Это который правду говорит? Черта с два его найдешь и потом черта с два получишь ответ. Алексей быстро менял запросы в браузере, переходя с сайта на сайт: – Тут важна заинтересованность в ответе. Мы уж точно заинтересованы… А, вот… На страничке загорелась заставка «сайта правды». – Гм… – Иван почесал небритый подбородок. – До чего дошли, в Интернете спрашиваем сведения о собственной АЭС… Спроси: авария реальна? Какая там радиация в реакторном блоке? Уровень разрушения? И… – Не так быстро. – Алексей быстро набрал запросы, не глядя на клавиатуру. – Реальна, выше ста рентген в час, очень высокий. – Это мы и так знаем, – хмыкнул Вадим. – Есть вопрос важнее. Спроси: какова вероятность неуправляемой ядерной реакции. – Сайт не предсказывает будущее. – Алексей стукнул пальцем по дисплею. – Но от себя скажу: вероятность не нулевая. Если стержни вошли в уже начавшуюся реакцию, то толку от них ноль – они просто расплавились. – Если реакторный блок разрушен и такая радиация, то помощь до нас дойдет не скоро, если, вообще, дойдет, – задумчиво протянул Иван. – Ё‑моё, а куда побежал Петр?! Он же там не пройдет! – Успокойся за своего мальчика. Может быть, он один и выживет, – сказал Алексей. – Моего мальчика? – повысил голос Иван. – Что ты имеешь в виду? – Что имею, то и введу, – скривил усмешку Алексей. – У меня девочки, у тебя мальчики. Только не делай страшную рожу. Все в курсе ваших отношений с Петром. Иван переменился в лице и отвернулся. Повисло напряженное молчание. Вадим вернулся к щиту управления блоком – почти все пульты молчали. Он подошел к вентиляционной решетке, затем повернулся и сказал, обращаясь ко всем: – Не знаю, о чем думает Иван, но реактор надо гасить. Если мы этого не сделаем в ближайшее время, возможен ядерный взрыв. Топливо выгорело всего на несколько процентов, там около двухсот тонн урана. Если Алексей прав насчет стержней, то… – Реактор надежен! – перебил Иван. – В Чернобыле тоже так говорили, – подал голос Иннокентий, – а последствия до сих пор… – Давайте послушаем Вадима, – Алексей прервал Иннокентия. – Что ты предлагаешь? – Предлагаю взять мешки с борной кислотой и высыпать их в баки чистого конденсата. Потом насосами перекачать воду из этих баков в активную зону, – ответил Вадим. – То есть вручную загасить реактор? – протянул Алексей. – Для этого кто‑то должен перетащить мешки до бака, потом запустить насос. В реакторном блоке полчаса, если там нет особых разрушений, при ста рентгенах в час… – Около реактора, я думаю, во много раз больше, – продолжил Вадим. – Все понимают, что ты хотел сказать. Это верная смерть. Так я вот, что еще скажу: из вентиляции идет теплый воздух… Иннокентий взял дозиметр, подошел к вентиляционной решетке: – Десять микрозиверт… – Это один миллирентген, ого! – воскликнул Вадим. – Всего через полчаса после аварии. Еще через полчаса будет рентген десять в час. Мы тут долго не протянем. А аппаратура загнется еще быстрей от ионизации. Иван повернулся лицом к смене. Лицо его было искажено гримасой боли: – Алексей… Спроси, что там случилось с Петром… Алексей набрал запрос: – Иван… В общем… Сайт говорит, что его больше нет в живых. Иван с силой сжал кулаки, захрипел и рухнул на кресло. Вадим пристально посмотрел на него и сказал: – Леша, глянь в аптечке успокоительного. Не, таблетки нафиг. Вколи ему из тюбика прямо через одежду. – Начальника колоть? – усмехнулся Алексей. – Или ты теперь начальник? Ладно, ладно… – Алексей достал из аптечки шприц‑тюбик и вколол его в бицепс Ивана. Вадим подтянул кресло к компьютеру Алексея и сказал, обращаясь к Иннокентию: – Кончай там смотреть пульты, все равно они мертвые. Присаживайся к нам. Алексей достал из шкафчика бутылку водки: – Только не надо смотреть на меня такими глазами, как будто ничего не знаете. Кеша, тащи стаканы… – …внимание, смена откликнетесь, помощь… – раздалось из громкоговорителя. – И сделай этого тише, – продолжил Алексей. Иннокентий щелкнул тумблером, голос почти замолк. По дороге к другим операторам он захватил чайные стаканы. Алексей разлил водку по стаканам: – Ну что, друзья, ситуация хреновая. Если спасатели – дураки, и плевали они на радиацию, то, может, доберутся до нас через пару часов. Тогда мы подохнем от удушья, и есть шанс, что нас похоронят по‑людски. А если идиоты перевелись, то вытащат нас суток через несколько, когда наши тела уже светиться будут. Тогда их замуруют с другим радиоактивным мусором. – Есть шанс выжить. – Вадим выпил свой стакан залпом. – Не драматизируй. – И ты предлагаешь напоследок ужраться в хлам? – спросил Иннокентий. – Шанс может и есть, – ответил Вадим. – А еще есть шанс ядерного взрыва. Я предлагаю всем вместе пойти к реактору и загасить его. – Всем необязательно, – ответил Иннокентий. – Достаточно одного. Остальные могли бы ему помочь отсюда. – Отсюда? – хмыкнул Алексей, наливая себе еще водки. – Тут ничего не работает. – Он прав, – сказал Вадим. – Всем рисковать сразу нет смысла. Пойдет один, если у него ничего не выйдет, может, у следующего будет шанс. – Осталось найти добровольца, – сказал Алексей. – Ты, конечно, не пойдешь, – зло протянул Иннокентий, – потому что уже напился. – Плохо ты меня знаешь, что для меня пару стаканов? Не в этом дело. Просто у меня еще много дел осталось. Всегда есть шанс выжить. – Это уже мы слышали. Но есть вероятность взрыва, – ответил Вадим. – Даже если вероятность взрыва одна к миллиону, мы должны действовать. Потому что вокруг живут люди! – сказал Иннокентий. – Ну, так и будь добровольцем, – Алексей с сожалением посмотрел на пустую бутылку. – Небось, станешь тянуть песню о своих детях. – Да, буду! – повысил голос Иннокентий. – Хоть что‑то полезное я в жизни сделал, в отличие от тебя. Картины твои – мазня. Стишки – дурость. – Ты мое творчество не трогай, – рявкнул Алексей. – А что касается твоих детей… – Он постучал по клавишам. – Они же тебя ни во что не ставят. – Это ты у «сайта правды» узнал? Тогда спроси, что народ думает о твоем «творчестве». Дай‑ка, дай‑ка… – Иннокентий оттеснил Алексея от клавиатуры. – Ну вот, все, что ты рисуешь, полная белиберда. Кстати, насчет твоих баб… – Моделей, я бы попросил… – Да мне похрен, «мандели» те еще… – Так, хватит ругаться, – прервал их перепалку Вадим. – Надо вопрос решать! – А мы как раз и решаем, – ответил Алексей, – кто в жизни более полезен. Взвешиваем наши поступки, так сказать, на весах правды. Вот, Вадим Миноев, ты у нас лидер и депутат. За работяг выступаешь, да? Когда технику безопасности урезали, где ты был? Ты же начальству жопу лижешь, это все знают! Думаешь, я сочиняю?! Задавай вопрос «сайту». Тут не получится врать, все как на духу… – Мы тебя в депутаты выдвигали, думали, будешь за нас радеть, – добавил Иннокентий, – а тебе все похрен. В Москву метишь? Что там «сайт» насчет его командировок говорит? Так и думал – посиделки с начальством по саунам и прочие развлечения. – Много ты во власти понимаешь, – огрызнулся Вадим. – Хочешь чего добиться, сначала надо полизать… – И как оно, гавно, на вкус? – рассмеялся Иннокентий. – Слушай, Кеша, ты бы насчет своей жизненной программы помолчал. Дети у него… Да Светка, младшая твоя, вообще, не от тебя!
|