Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Авторитеты от искусства 16 pageПлан коррумпированных властей заключался в том, чтобы втянуть меня и моих сторонников в открытую войну с криминальным миром и расправиться с нами, опираясь на закон и силовые органы. Параллельно с этим “Единство” и Уссурийское казачье войско преподносились общественности через разные СМИ как криминальные структуры, а мой конфликт с Джемом – как криминальные разборки. В конце февраля для борьбы со мной была создана под руководством Беляя силовая структура, зарегистрированная как охранное предприятие “Лев”. В главе “У кого искать защиты предпринимателю” упоминалось о том, как трудно было зарегистрировать охранную фирму в Хабаровске. Фирму “Лев”, созданную по инициативе вора в законе, зарегистрировали без проблем, а костяк ее составили несколько казаков, переметнувшихся на сторону моих противников. О том, как это произошло, я расскажу ниже. Штаб Уссурийского казачьего войска, находившийся в моем офисе, финансировался вначале только мной, но осенью 1994 г. казаки решили заняться коммерцией и взять часть расходов на себя. Нам предложили на реализацию большую партию китайской тушенки, навар с которой получался неплохой. Контролировал сделку атаман УКВ Владимир Нибучин, а реализацией занимался его заместитель по коммерции Алексей Бондаренко. Я подключил к этому свои коммерческие структуры, а вся прибыль шла в кассу “войска”. Какое-то время я не обращал внимание на распределение казачьих денег, но недели через две после конфликта с Джемом мне доложили, что Нибучин и Бондаренко используют их в личных целях. Я предложил им отчитаться на совете атаманов, но они после этого исчезли, прихватив из казачьей кассы все деньги, и объявились через некоторое время у Беляя. Вместе с ними ушли еще два казака – Ермохин и Рисин. Нибучин потом куда-то пропал, а трое других составили костяк охранного предприятия “Лев”, которое было создано для борьбы с нами. Так как криминальные авторитеты воевать со мной не хотели, Джем с Беляем решили использовать предателей, которым терять было нечего. Через неделю после бегства с казачьими деньгами Бондаренко неожиданно позвонил первому заместителю атамана УКВ Александру Машукову и сказал, что виноват во всем Нибучин, и нужно срочно встретиться без свидетелей для обсуждения плана по возврату денег. До этого Бондаренко с Машуковым были друзьями, и последний ему поверил. Договорились встретиться в общежитии индустриального техникума. Машуков приехал туда в сопровождении сотника Шумилина, но в комнату, где намечалась встреча, зашел один. Помимо Бондаренко там оказались Ермохин и Рисин. Когда они поняли, что Машуков приехал без силовой поддержки (а он никого об этом не предупредил), то в помещение, где происходил разговор, зашли еще несколько человек и сильно его избили. При этом у него забрали газовый пистолет, зарегистрированный на его имя, а также машину, на которой он приехал, вместе с находившимися в ней документами. Произошло это 16 февраля. Избили Машукова так, что он пролежал десять дней в больнице. Когда об этом узнали казаки, то мнения их разделились: одни предлагали ответить на силу силой, другие считали, что нужно обратиться в официальные органы. Выслушав всех, я первый вариант отверг сразу, пояснив, что именно этого власти и добиваются, чтобы обвинить нас в криминальных разборках. Вариант с официальными органами отверг тоже. Во-первых, это бесполезно, так как суды, прокуратуры и милиция находятся под контролем Ишаева и Баланева. Во-вторых, появится повод выставить нас в плохом свете перед спортсменами и криминальным миром. Сторонникам применения силы я сказал, что наказать виновных нужно, но не сейчас, когда этого от нас ждут, а чуть позже, в более подходящее время. Сторонникам официальных органов предложил повременить и попробовать договориться с лидерами криминального мира о возврате имущества Машукова по-хорошему, предупредив о том, что в противном случае за действия отдельных казаков не отвечаем. На том и порешили. После этого новый атаман УКВ Николай Шовкун встречался с Киселем (Беляй от встреч отказался), но дело с мертвой точки не сдвинулось. Более того, 22 февраля Ример пытался заставить Зенина и Федякову написать на меня заявление в милицию с целью засадить в тюрьму, а Джем признал его действия законными и призвал криминальный мир Хабаровска бороться со мной и теми, кто меня поддерживает, любыми методами. (Об этом упоминалось в главе “Предательство”.) Такой же политики придерживались и официальные власти. 20 февраля выявилась провокация с подкидыванием оружия в мой офис с целью упрятать меня и ряд казачьих лидеров за решетку. В этом деле были замешаны начальник пресс-службы УВД майор милиции Баранов, его заместитель капитан Меркурьев, сотрудник РУОП старший лейтенант Загородний и еще двое каких-то высоких чинов, фамилии которых нам узнать не удалось. (Об этом я рассказывал в главе “Разные пути”.) По поводу этих провокаций атаман УКВ Шовкун встречался с начальником РУОП полковником Меновщиковым, а представитель Верховного атамана СКВРЗ Никифоров – с начальником ФСК по Хабаровскому краю генералом Пирожняком. Но желаемых результатов это не дало, так как РУОП подвергался репрессиям со стороны начальника УВД Баланева, а краевое ФСК находилось под контролем Ишаева. Через некоторое время враги нанесли той же группой, костяк которой составляли Бондаренко, Ермохин и Рисин, удар по мне непосредственно (или точнее, по моему ресторану). К тому времени я прикрыл почти всю коммерческую деятельность (магазины, киоски и т. д.), и единственным моим слабым местом оставался ресторан. Сам по себе ресторан был небольшим, мест на 30–35, но в связи с хорошей кухней, умеренными ценами и тем, что работал круглосуточно, прибыль в свое время давал немалую. После моего конфликта с Джемом посетителей убавилось, а проблем и расходов по содержанию и охране прибавилось. Я хотел его продать или прикрыть во избежание провокаций, но никто не покупал из опасения репрессий со стороны моих врагов, а не закрывал по просьбе работавших там людей. В результате дождался нападения. Но прежде чем об этом рассказать, коснусь предыстории. Раньше на этом месте находился бар “Факел”, который был убыточным. В 93-м году я взял эти помещения в аренду на одну из своих фирм и сделал небольшой, но уютный ресторан. В то время это был единственный ресторан в городе, работавший круглосуточно. Кухня, обслуживание и порядок были на высоте. Все знали, чье это заведение, и вели себя как полагается. А если кто-то забывался, то его приводили в чувство группы быстрого реагирования, дежурившие в моем офисе круглосуточно. Хотя ресторан был небольшим, в нем имелась небольшая эстрадная группа из двух музыкантов и певицы. Этот коллектив был семейным и состоял из двух братьев и сестры, фамилию которых не помню. Их личные инструменты (синтезатор, гитара и усилитель) были старые, поэтому они предложили директору ресторана Ирине Филатовой приобрести новые. Хороший и недорогой инструмент тогда можно было купить только в Москве. Братья-музыканты сказали, что у них есть знакомый, который часто бывает в столице и может привезти оттуда все, что нужно. По их подсчетам на синтезатор, усилитель и гитару нужно было две тысячи долларов. Филатова доложила об этом мне, и я согласился, но так как фирма, за которой числился ресторан, не имела валютного счета, я дал свою личную валюту, которую она передала братьям под расписку. Через несколько недель братья доложили директору ресторана, а затем и мне, что человек, которому они отдали валюту, пропал. Я не стал их ругать и сказал: “Как только появится, дайте об этом знать, и мои люди им займутся”. Прошло еще несколько недель, в течение которых я почти постоянно находился в отъезде. Человек, о котором говорили братья, не появлялся, валюта и инструмент – тоже. Затем произошел конфликт с Джемом, и этот вопрос ушел на задний план. Как и раньше, братья ежедневно приходили вечером в ресторан и играли до тех пор, пока там находились посетители. У них был оклад, бесплатное питание и чаевые. В счет долга я с них ничего не высчитывал, но на имя директора ресторана они написали расписку, что пока не вернут деньги, эквивалентные двум тысячам долларов, их инструменты будут находиться под залогом. Прошло время. Валюта и инструменты не появлялись. И вот однажды в феврале братья пропали. Никто этому не удивился, так как в то время многие работники моих фирм исчезали подобным образом из-за угроз моих противников. Инструменты братьев остались в ресторане. И когда стало ясно, что они не появятся, на их место нашли других музыкантов. Более месяца они не давали о себе знать и вдруг, объявившись в середине марта, потребовали свои инструменты. Им сказали, что получат их после того, как вернут две тысячи долларов. Действия братьев меня насторожили. Их старые инструменты стоили в несколько раз меньше, и напоминать о себе в таком случае было неразумно, ибо я мог поставить более жесткие условия. Мне стало ясно, что их принудили к этому те, кому нужен был повод для конфликта. И мои опасения подтвердились. Через несколько дней после их посещения, около 12 часов ночи, в ресторан ворвались человек десять в черной униформе с нашивками охранной фирмы “Лев”, которые, накинувшись на музыкантов, стали отбирать у них инструменты. При этом нападавшие наставляли на тех, кто им мешал, пистолеты “ТТ”, хотя фирма “Лев” не имела лицензии на огнестрельное оружие. Самое интересное заключалось в том, что один из новых музыкантов являлся сотрудником милиции. Днем он работал в милиции, а ночью подрабатывал в ресторане. Когда он показал нападавшим свое милицейское удостоверение, Бондаренко сунул ему в бок пистолет и сказал: “Стой и не дергайся, для тебя же будет лучше”. После этого у милиционера-музыканта пропал дар речи, и он замолчал. Помимо этого в ресторане находились около десятка посетителей, две официантки, бармен, два повара, два охранника и четыре человека из моей личной охраны, которых я посылал туда для усиления. В общей сложности получалось около двадцати свидетелей, однако это нападавших не остановило. Объяснить столь наглое поведение можно лишь тем, что нападение осуществлялось с ведома властей и милиции. И это вскоре подтвердилось. До конфликта с Джемом в охране ресторана были задействованы всего три казака, которые дежурили по одному – в смену. После конфликта я их количество удвоил, а чуть позже стал посылать туда в вечерне-ночное время казаков из своей личной охраны. В тот момент моя личная охрана состояла из трех человек с официальным боевым оружием, приехавших со мной из Москвы, и восьми казаков без официального оружия. Москвичи постоянно находились при мне и жили у меня дома. Казаки из личной охраны заступали на двое суток по четыре человека и находились в моем офисе вместе с выездной группой из пяти человек и дежурными водителями. У них имелась кухня с продуктами, а также комната отдыха с видеомагнитофоном и телевизором. В ресторане, куда я их посылал по вечерам, у них был отдельный столик с бесплатным обслуживанием. Они ничем не отличались от остальных посетителей, но алкоголь употреблять им запрещалось. Для оперативности при них постоянно находилась легковая машина с рацией. В момент нападения на ресторан там находились из моей охраны: Игорь Габресюк, Дима Пескунов, Игорь Радионов и Федор (фамилию не помню), которые оказали нападавшим противодействие. Начать драку при большом количестве свидетелей нападавшие побоялись, так как мои ребята многих из них знали, в результате возникла словесная перепалка. Телефон не работал из-за порыва на линии, который произошел незадолго до этого (судя по всему, не случайно). Двое моих ребят вышли на улицу, чтобы передать о случившемся на офис по рации, которая находилась в машине, двое других остались рядом с музыкантами. Возле ресторана стояли машины, в которых приехали нападавшие, в них находились еще люди. Чуть дальше они увидели легковую машину с антенной и рацией, в которой сидели четверо. Один из них был в милицейской форме, остальные, судя по всему, были тоже из милиции. К ним подошел Игорь Габресюк и сказал: “На ресторан совершено вооруженное нападение”. Сидевшие в машине засмеялись и уехали, из чего стало ясно, что они с нападавшими заодно и выполняли задачу по прикрытию. Мои ребята передали о случившемся по рации на офис. Оттуда сразу же позвонили мне. Узнав, что нападавшие вооружены и их подстраховывает милиция, я сказал: “На провокации не поддавайтесь. На силу силой не отвечайте. Не забывайте о посетителях и работниках ресторана. Хотят забрать инструменты? Пусть забирают. Это грабеж. Действуйте по закону”. Я знал, что рация и все мои телефоны прослушивались людьми Ишаева и Баланева. Более того, я знал, что нас специально провоцируют на конфликт. Нападавшие – простые исполнители, и тем, кто за ними стоял, было безразлично, сколько людей пострадает. Чем больше, тем лучше. Это даст повод для введения в игру спецподразделений милиции. Нападение на мой ресторан являлось вызовом. Наличие у нападавших оружия не было случайным. Враги рассчитывали, что я подниму в ответ казаков, многие из которых тоже имели огнестрельное оружие. В результате, я со своими людьми оказался бы в тюрьме, а руководители УВД получили благодарность за нейтрализацию вооруженной банды, которая скрывалсь под вывеской “Единства” и Уссурийского казачьего войска. А если бы у моих людей не оказалось оружия, то его бы подкинули. Мои враги сделали все, чтобы втянуть меня в вооруженный конфликт, но я не оправдал их надежды. Несмотря на то, что мое самолюбие было задето, я не послал к ресторану казаков, которые дежурили в офисе, а тем, которые находились в ресторане, запретил отвечать на силу силой и сказал, чтобы они действовали с буквы закона. После того как нападавшие с инструментами уехали, двое моих ребят, Игорь Габресюк и Пескунов Дима, зашли в Кировское отделение милиции, находившееся в пяти минутах ходьбы от ресторана, и заявили о вооруженном нападении. Однако находившиеся там офицеры милиции засмеялись и сказали: “Что, Пудель совсем ослаб? Не знает, что надо делать?” После этого стало ясно, что они в курсе всех событий и не на нашей стороне. Не дождавшись помощи от Кировской милиции (на территории которой находился ресторан), мои ребята позвонили в Индустриальную, находившуюся многим дальше, и рассказали о вооруженном нападении, назвав фамилии нападавших и номера машин. Но было уже поздно. С поличным никого не поймали. На следующий день пришла установка сверху – не лезть никому в это дело, за исключением Кировской милиции. Директор ресторана принесла в Кировскую милицию письменное заявление о вооруженном нападении с указанием фамилий более чем десяти свидетелей. Мои ребята подтвердили фамилии нападавших (в частности Бондаренко, Рисина, Ермохина) и номера машин, на которых они приезжали. Всем сказали: “ждать и ничего не предпринимать, следствие разберется”. Через некоторое время стало известно, что показания свидетелей исчезли, а уголовное дело не заводилось. Инструменты, естественно, не вернули, две тысячи долларов, несмотря на расписку, – тоже. В начале апреля был срочно созван совет атаманов Уссурийского казачьего войска, на котором присутствовали делегаты из Хабаровского и Приморского краев, а также из Амурской и Еврейской автономной областей. О событиях в Хабаровске известили Верховного атамана СКВРЗ и казаков во многих регионах России. Из Москвы прилетел начальник главного штаба СКВРЗ, казачий генерал, член комиссии по правам человека общественной палаты при президенте России Валерий Камшилов. Совет атаманов проводился в моем офисе. Разговор шел о беспределе со стороны коррумпированных властей и криминального мира. В частности коснулись случаев избиения и ограбления Машукова и вооруженного нападения на мой ресторан. В связи с этим возник вопрос: “Что делать?”. Большинство казаков считали, что нужно перейти из защиты в нападение и наказать виновных с позиции силы. После того как высказались все, я поднялся со своего места и сказал: “Если ответим на силу силой, то проиграем, ведь именно этого от нас и ждут. Те, кто напал на Машукова и ресторан, – простые исполнители и не заслуживают особого внимания, их жизнь и так накажет. Воевать нужно с преступной властью, которая стоит за этим беспределом, и нашим оружием должна быть гласность. Если взять во внимание неравенство сил, то мы в этом раунде выиграли. Несмотря на провокации и нападки, нам удалось удержаться в рамках закона, чего не скажешь о местной власти и милиции, связь которых с криминальным миром стала очевидной”. Затем добавил: “Через несколько дней мы вылетим с Валерием Камшиловым в Москву, где на основании последних событий поднимем на высоком общественно-политическом уровне вопросы о коррупции хабаровских властей и их связях с криминальным миром. В мое отсутствие не поддавайтесь на провокации и не давайте повод зацепиться”. В результате на совете атаманов было принято решение: “На силу силой не отвечать и добиваться справедливости с позиции закона”. А также решили в последний раз обратиться с просьбой к лидерам криминального мира Джему, Беляю и Киселю, чтобы они вернули по-хорошему то, что было изъято у Машукова и в моем ресторане и впредь не ввязывались в конфликт между нами и преступной властью. Через несколько дней получили ответ, что это лишь цветочки и то, что произошло с Машуковым ожидает всех, находящихся рядом со мной. После этого возникло решение атаманов о подаче официального заявления от имени Уссурийского казачьего войска по поводу избиения и ограбления атамана Машукова. В тот момент я находился в Москве, но ксерокопия заявления на фирменном бланке УКВ в моем архиве сохранилась, с которой, раз коснулись этой темы, ознакомлю ниже. ----------------------------------------------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------------------------------------------- О бандитском нападении на Машукова и на мой ресторан знали в Хабаровске многие. Казаки пытались решить этот вопрос по-всякому, но положительных результатов это не давало. Заявление от имени Уссурийского казачьего войска было написано в официальной форме по решению Совета атаманов, и проигнорировать его, как раньше, уже было нельзя. По прилету в Москву я через свои связи в общественно-политических кругах вытащил беспредел, творившийся в Хабаровске, на всеобщее обозрение. Ишаев тоже время не терял и через высоких покровителей (одним из которых являлся председатель правительства РФ Черномырдин) пытался этот пожар затушить. Но в этот раз это оказалось труднее. Воспользовавшись благоприятным моментом, начальник РУОП Николай Меновщиков сдвинул дело по Машукову с мертвой точки. В результате через три месяца после бандитского нападения были арестованы основные его исполнители, а в офисе фирмы “Лев” произвели обыск. Ниже ознакомлю с публикацией на эту тему. “Молодой дальневосточник”, 27 мая 1995 г.
|