Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 17 СтранникМы так и бегали друг от друга до самых каникул. Что делал Никита, чем он жил, я не знала и старалась не интересоваться. Наверное, я так вымоталась за последние месяцы, что мама не могла дождаться, когда же окончатся занятия в школе и можно будет меня увезти из города. Решено было поехать в Крым, это уже стало традицией. В Крыму у нас много друзей. Поэтому мама заранее созвонилась и договорилась о том, что привезет меня на два месяца. Неожиданно с нами попросилась Лена. И родители ее, как ни странно, отпустили. Мама обрадовалась, теперь мне не будет скучно одной, да еще и бабушка вызвалась приехать и пожить с нами. Все очень удачно складывалось, но меня не покидало ощущение, что меня отправляют в ссылку. Уж слишком торопливо собирала меня мама в дорогу, а сама прятала глаза, хотя старалась говорить веселым голосом. Итак, мы с Ленкой – на заднем сиденье нашей машины, родители – впереди в самом начале июня стартовали на юг. С Никитой мы совсем не разговаривали, но он, естественно, знал, что мы уезжаем. Я не скрывала ни от кого, да и Ленка сообщила Петьке. Я до последней минуты не сомневалась, что Никита позвонит мне. Но он не позвонил. С Ленкой мы, не сговариваясь, избегали разговоров о Никите. Как только мы выехали из города, Ленка прилипла к стеклу и с удовольствием разглядывала мелькающие леса, рощи, придорожные кафе, заправки, домики… Примерно через час я почувствовала, что меня отпускает и теперь я могу общаться нормально. Точнее, нас всех отпустило. Родители шутили, Ленка радовалась, что наконец-то вырвалась из дома и увидит море. И я тоже начала потихоньку радоваться. Впереди – каникулы, новые впечатления, свобода, возможно, новые друзья, горные походы и конные прогулки, настоящие, а не выдуманные… но об этом лучше не думать, дальше – запретная территория. Я вернулась к ленивому и приятному течению мыслей, даже начала рассказывать Ленке о Коктебеле. Пообещала ей, что мы непременно пройдем по тропе князя Голицына, искупаемся на царском пляже и еще я покажу ей грот, в котором князь держал вино. Мама рассказывала Ленке о Максимилиане Волошине и вообще о Коктебеле. – Сейчас, конечно, это большой поселок. А в конце девятнадцатого века в бухте было пусто. До Феодосии шестнадцать километров. Несколько домиков вдоль дороги – и все. Тоска страшная, особенно зимой. И все-таки Волошин построил здесь свой дом. Ты его увидишь, очень своеобразное сооружение. Жилище настоящего художника и поэта. У Волошина собиралась вся московская и питерская богема. Вся творческая интеллигенция, так сказать. В Коктебеле гостили Цветаева и Эфрон, Алексей Толстой, Гумилев… Кажется, не было ни одной знаменитости, которая не побывала бы у Волошина. В конце концов образовалось что-то типа коммуны. Ежедневно, нарядившись в туники и венки из полыни, гости во главе с Волошиным бродили по горным тропинкам и пугали своим видом местных обывателей. Дорога не казалась утомительной, по крайней мере для меня. Родители менялись за рулем, так что у них тоже была возможность отдохнуть. Как мы проехали таможню, не помню, потому что заснула. Но мама потом рассказывала, что нас пропустили без всяких проблем. Ранним утром мы уже въезжали в Коктебель. Поселились у Екатерины Ивановны. Ее дом совсем рядом с набережной. Она была нам рада, потому что курортники еще не заполонили поселок, так что мы оказались ранними пташками. Родители остались с нами на несколько дней, а потом должна была приехать бабушка. Первым делом мы с Ленкой побежали к морю. Мне хотелось поскорее все-все показать ей. Ленка была в восторге. Я сразу же отвела ее к дому Волошина, но на экскурсию мы решили пойти в другой день. Ленка поминутно ахала, бегала по пляжу, как безумная и даже пробовала морскую воду на вкус. Я показала ей Карадаг, разрушенный вулканический массив справа от Коктебельской бухты и пообещала, что мы обязательно посетим заповедник. Слева бухту закрывал Хамелеон. Эта гора действительно меняла цвет в течение дня, в зависимости от освещенности. А за Хамелеоном была Тихая бухта, где всегда было теплое море и песчаный пляж в отличие от Коктебельского галечного. – А как туда добраться? – спросила Ленка. – Можно пешком, прямо по Хамелеону, а можно на катере или на маршрутке. Ой, здесь столько всего интересного! Видишь, вон та гора, самая высокая? Там могила Волошина. Даже отсюда можно рассмотреть тропу к ней. – А почему она на горе? – удивилась Ленка. – Волошин так захотел, он был большим оригиналом. Посмотри направо, на что похож выступ скалы? – На чей-то профиль, – ответила Ленка, всмотревшись. – Считается, что это профиль Волошина. – Вау! Море еще не прогрелось, но мы все равно окунулись, надо ж было открывать купальный сезон. Потом позвонила мама и велела нам прийти в ее любимое кафе на набережной. У мамы традиция, она каждый год обязательно приходит в это кафе, садится за столик на пляже и заказывает коктейль. Без этого ритуала мама не чувствует себя в Коктебеле. А еще там вкусно кормят, я так и сказала Ленке. День прошел замечательно. Все мои страхи и тревоги куда-то отодвинулись, я стала забывать о городе. Мы резвились, как маленькие дети, накупили себе всяких безделушек, объелись сладким и сгорели на солнце. За первым днем последовали другие, такие же легкие и безмятежные. Мы сходили в дом Волошина на экскурсию, на Ленку особенное впечатление произвела голова египетской царицы или богини. Гипсовый слепок с бронзового оригинала. Голова на постаменте в нише, на темно красном фоне. Меня же больше привлекли полки с книгами, баночки с высохшими красками, бюро Алексея Толстого, сделанное Волошиным, и отполированные корни, выброшенные морем. Потом мы плавали вдоль Карадага на кораблике с пиратским флагом. Ленка очень хотела увидеть Золотые ворота, а когда увидела, разочаровалась – на фоне гигантских скал, темно-лиловых, с прозеленью, из моря торчал камень с дыркой, засиженный чайками. – И почему это назвали Золотыми воротами? – недоумевала Ленка. Мама сказала что-то о заходящем солнце, а может, восходящем. Вроде бы оно как-то так восходит-заходит, окрашивая камень в золото. В общем, вначале все было очень здорово! А потом, перед самым отъездом родителей появился Никита. Точнее, сначала он позвонил. Мы валялись на пляже. Я ответила, не глядя на номер, думала, что это мама. – Привет, – услышала я знакомый голос. До меня не сразу дошло, что это Никита, просто я почувствовала беспокойство, еще не осознанное. – Привет… – А я в Коктебеле, – сообщил Никита, – как тебя найти? – Где?! – почти крикнула я, потому что весь пережитой кошмар вернулся и готов был разразиться с новой силой. – Где-то совсем рядом с тобой, – услышала я. – Сейчас иду от автобусной остановки по направлению к морю, а ты где? – Стой! – завопила я, – ты по какой улице идешь? – Кажется, по улице Десантников, – через секунду ответил он, наверное, прочитал название на доме. – Иди прямо до набережной и жди меня там! – приказала я. Бросила телефон и посмотрела на встревоженную Ленку. – Что случилось, кто это был? – Кажется, Никита снова сбежал из дома. Он здесь! – Здесь?! – испугалась Ленка. – Так, скорее, поднимайся, бежим, а то еще исчезнет. Ищи его потом! Мы вскочили, на ходу натянули шорты и побежали искать Никиту. Он стоял, облокотившись на белую балюстраду, и смотрел на море. Мы подбежали встревоженные, запыхавшиеся, а он обернулся к нам, улыбнулся, как ни в чем не бывало: лицо обветренное, волосы сосульками повисли вдоль щек, джинсы, футболка и обувь пыльные. – Никита! – Что случилось! Мы вскрикивали одновременно, как две недовольные чайки. – Ола! Амигас! – Лицо его светилось счастьем. – Я все-таки сделал это! – Что ты сделал? – не поняла я. – Приехал сюда, вас нашел! – Никита продолжал радоваться. Я же с беспокойством оглядывала его плотную фигуру, пыльную одежду, тощий рюкзак у ног. – Никита, ты снова сбежал? – спросила осторожно. Он усмехнулся: – Нет, не волнуйся, на этот раз все официально. Я недоверчиво покачала головой. – Не веришь? – Тебя отпустили? Одного? – В общем, да… – Что значит, в общем? – Я здесь с археологами. Раскопки, понимаешь? Мы копаем в нескольких километрах от Керчи… Ленка всплеснула руками: – Вот это да! – Погоди ты! – перебила ее я и снова обрушилась на Никиту. – Какие раскопки? Какая Керчь? Никита, пожалуйста! Он запрокинул голову и рассмеялся: – Я не вру, – он посмотрел на меня веселыми глазами, – честное слово, еще весной познакомился с ребятами из клуба юных археологов. Выезжают с настоящими партиями и помогают работать. Такой молодежный лагерь. Я с ними напросился. Мы уже несколько дней копаем, – похвастался он, – нашли греческие монеты, черепки разные… – А родители? Знают? – не унималась я. Он как-то замялся. – Так знают или нет? – настаивала я. – В общем, я сообщил, но… – Никита! – Девчонки, вы что, не рады мне? – обиделся Никита. Мы с Ленкой переглянулись. Ленка выдала скороговоркой: – Мы рады! Очень-очень рады! Я подхватила: – Ты же устал! Наверно, есть хочешь? Никита приободрился: – Нет, я не устал. А вот, насчет еды, что-нибудь перекусил бы. – Так пойдем! Мы подхватили его под руки с двух сторон и потащили по набережной. – Куда вы меня ведете? – смеялся Никита. – Сначала мы тебя покормим, а потом покажем, где мы живем, – тараторила я. – Ой, надо родителям позвонить, сказать, что ты приехал, они где-то загорают, сейчас! Мы как раз подошли к кафешке, уселись за столик, я достала телефон и нарочито радостным голосом сообщила маме, что Никита приехал и сейчас мы все вместе в кафе зашли, чтоб его покормить. Мама быстро проговорила: – Ждите нас, мы сейчас будем. Я понимала, что по отношению к Никите поступаю не совсем честно. Но, с другой стороны, я считала, что, как его друг, я просто обязана сейчас удержать его рядом, обязана сообщить родителям. Потому что я не знала, во что он снова вляпался, откуда и куда едет. Я не верила ни единому его слову. Какие археологи? Никогда в жизни я ничего не слышала ни о каких молодежных лагерях, где проводятся раскопки. Наверняка снова все придумал. И сюда приехал, скорее всего, стопом. Господи, как он границу перешел? Есть ли у него документы? Деньги? Телефон у него, по крайней мере, работал, это уже хорошо. Тем временем Никита развернул меню и стал читать. Я видела, как краснеют его уши и щеки. Наверное, у него совершенно нет денег, надо было как-то аккуратно предложить свои. Я толкнула Ленку под столом и сказала: – Так, ребята, я здесь старожилка, а вы – мои гости, поэтому давайте я закажу угощение. Вы доверяете моему выбору? Ленка радостно закивала. Никита с явным облегчением отложил меню. Я подозвала официантку и быстро сделала заказ. Выдохнула и начала расспрашивать Никиту: – Ну, рассказывай, что вы там откопали? Никита тут же пустился в долгие разглагольствования о том, как они работают на раскопках да как их возят к морю, до которого семь километров. Он довольно подробно и правдоподобно расписал устройство лагеря, палатки, быт, ребят. Объяснил, что им оплатили дорогу и кормят бесплатно, правда, они ничего не зарабатывают, зато можно все лето пробыть на море. Я слушала, верила и не верила. Мой опыт общения с Никитой подсказывал, что Никита снова где-то кого-то наслушался, может, даже познакомился по дороге, а теперь вдохновенно сочиняет о себе небылицы. У него потрясающая память, так что ему ничего не стоило прочитать о раскопках в популярном журнале или Интернете, и вот, выдумка готова. Никита становится археологом. Что за страсть бегать из дома? Надо было непременно позвонить его сестре и осторожно все узнать. Вдруг там снова творится невообразимая суматоха, и Никиту с собаками разыскивают по всему городу. На телефонные звонки он мог просто не отвечать, он так всегда делал, и я об этом тоже знала. Нам с Ленкой принесли окрошку, а Никите – борщ, я знала, что он терпеть не может окрошку. Ел он сосредоточенно и быстро, таскал куски хлеба из хлебницы и почти не отрывался от тарелки. Я видела, что он голоден. Я представляла себе всякие ужасы, как Никита добирается до Крыма на попутках, ночует у дороги и ничего не ест. Ужас! Может, он ненормальный? Наконец, пришли мама и папа. Приветливо поздоровались с Никитой. На лицах тщательно скрываемое беспокойство. – Какими судьбами?! – спросил папа, усаживаясь. – Работаю, – Никита выскреб остатки борща из тарелки и с сожалением отставил ее в сторону. – Что ты говоришь?! – воскликнула мама, – как интересно! Где, кем? – В археологической партии, – с гордостью признался Никита. – Подумать только! – восхитилась мама и глянула на меня. Я незаметно пожала плечами. – Неужели в Крыму еще ведутся раскопки? – задумчиво спросил папа, – я думал, финансирование давно прекращено. – В общем, да, – согласился Никита, – но преподаватели привозят студентов и совершенно бескорыстно копают, находки сразу же сдают в музей. – Понятно – протянул папа, – да, я что-то слышал об этом. – Потрясающе! – восхитилась мама, – но как же ты туда попал, Никита? Никита начал объяснять, как весной кто-то из знакомых предложил ему поехать вместе с клубом любителей археологии в Крым, как он заинтересовался и согласился. Рассказал, что ехали в плацкартном вагоне, что живут в палаточном лагере. Утром работают, потом их везут на море, вечером, когда спадает жара, снова немного работают. В общем, все довольно убедительно. Родители согласно кивали в ответ. Никита так увлекся рассказом, что забыл о мясе, и оно тихо остывало на тарелке. Мама поглядывала то на отца, то на Никиту, то на тарелку. – Никита, ты кушай, а то остынет, – советовала она. Вскоре и им принесли окрошку. Все принялись за еду, и Никита ненадолго умолк. Потом родители пили кофе, а мы ели мороженое. Папа снова начал расспрашивать. Но у Никиты на все находились ответы. Он назвал по именам руководителей экспедиции, начальника лагеря, не моргнув глазом, сказал название клуба и адрес. Не растерялся, когда папа спросил о самом процессе работы. И тут Никита блеснул знаниями об археологических инструментах, о том, как сортируются и упаковываются находки. Мы слушали, раскрыв рты. Я уже почти поверила, что Никита говорит правду. Но папа словно бы невзначай уточнил, насколько свободно перемещение вне лагеря для подростков. Никита немного смутился: – Честно говоря, я удрал, – признался он. Папа крякнул. Мама подхватила: – Но, как же так, ведь тебя будут искать! Неужели ты никого не предупредил? – Вы не волнуйтесь, – поспешил успокоить их Никита, – я предупредил ребят, что еду в Коктебель, если кто и хватится, то меня отмажут. – Никита, если все, что ты нам рассказал, правда, то подумай, люди взяли на себя ответственность, значит, ты не должен их подводить. Хотя бы позвони, скажи… Мы подтвердим, что ты здесь с нами, – сказала мама. Никита вздохнул: – Там телефоны не берут. Чтоб позвонить, надо подниматься на сопку. – Так позвони родителям, – предложила мама, – иначе сообщат из лагеря, и скажут, что ты пропал. Снова поднимется шумиха, зачем тебе это? – Вот что, ребята, – перебил ее отец, – давайте-ка сделаем так: Никита позвонит родителям, а мы завтра подвезем его до этого лагеря. И все будет в порядке. Все посмотрели на Никиту. – Спасибо, но я и сам могу добраться. И потом, я хотел уехать сегодня, чтоб не волновались… Папа посуровел. Никита опустил голову. Мне стало жаль его. Я уже была не рада, что все это затеяла, но что мне оставалось делать, покрывать его? Папа внезапно расслабился и улыбнулся: – Хорошо, поступай, как знаешь, ты мужчина, должен сам решать. Он попросил счет, когда его принесли, Никита полез в карман, но папа остановил его: – Нет, позволь уж мне заплатить, ты же у нас в гостях… Никита снова покраснел. Папа расплатился, и мы пошли домой. Показали Никите, где мы живем, Никите понравился и дом, и наша комната. Екатерина Ивановна сразу же предложила Никите оставаться. У нее была свободная комната, а наплыв туристов ожидался только в июле. Мы все обхаживали его, как могли. Наконец, я, улучив момент, закрылась в душе и позвонила Ане. – Привет тебе из Коктебеля, – сказала я. – Ой, здорово! – донеслось из трубки, – как там погода? – Отличная! – ответила я. – Солнце и море. Красота! – Завидую, – сказала Аня. – Никита сейчас тоже где-то в ваших краях, только он не звонит. Я запнулась: – Аня, я тебе хотела сказать, Никита к нам заехал… – осторожно начала я. – Так он у вас! – обрадовалась Аня, – попроси его, чтоб позвонил маме, а то она волнуется, до его лагеря невозможно дозвониться! – Хорошо, – пообещала я. Мы распрощались. Значит, Никита действительно был где-то в лагере, куда действительно трудно дозвониться. Меня немного отпустило. Он не врал, уже хорошо. Я вышла из душа, чтоб успокоить родителей и Ленку и невольно подслушала разговор папы и Никиты. Они сидели во дворе под навесом. Папа предлагал Никите остаться здесь с нами, сказал, что даст денег, оплатит жилье, обратный билет и прочее… Никита отмалчивался. Надо было как-то остановить папу. Я же знала, какой Никита обидчивый. Я кашлянула, чтоб привлечь к себе внимание. Папа замолчал. Я подошла, села с рядом Никитой на скамейку. – Все в порядке? – спросила я. – Да, – ответил он. – Позвони маме, она не может до тебя дозвониться, – сказала я. – Откуда ты знаешь? – Аня сказала. Никита не стал уточнять, почему это Аня просила меня позвонить. – Дома все нормально, – продолжила я, глядя на папу. Он обрадовался: – В самом деле? Вот и прекрасно! Значит, Никита, ты подумай, мое предложение остается в силе. – Спасибо, – Никита чуть наклонил голову, – но мне действительно надо ехать. – Ну, смотри сам. Папа поднялся и ушел из-под навеса, оставив нас одних. Никита помолчал немного и сказал: – Что, не поверили мне, да? – Ты все неправильно понял, – попыталась оправдаться я, мне было стыдно. – Я сам виноват, – отмахнулся Никита, – знаешь, так хотел тебя увидеть, не мог не приехать… Сам не знаю, чего ждал… Мне стало неловко от его слов, но я не знала, что надо ответить. – Ты все-таки уедешь? – получилось вместо ответа. – Да… Ты сможешь проводить меня на автостанцию? – Конечно… – Ленка не обидится? Я пожала плечами. Ленка валялась на шезлонге и читала книжку или делала вид, что читала. – Лена, я провожу Никиту… Она отложила книжку, уставилась на меня из-под очков, подумала о чем-то и кивнула: – Давай… Снова закрылась книжкой, а я вернулась к Никите. И мы вышли со двора на послеполуденный солнцепек. – Искупаемся? – предложил Никита, – а то мне еще столько ехать… – Конечно, – сразу согласилась я. – Ты не опоздаешь? – Нет, доеду до Феодосии, оттуда до Керчи, а там уже совсем рядом, маршрутка до деревни и пешком… До темноты доберусь. И мы пошли к морю. Оказалось, Никита хорошо плавал. Но вода все-таки была холодная, и выбрался он довольно быстро. Я же просто поплескалась у берега. Потом мы лежали рядом на нагретой гальке и смотрели на небо, где кружил зеленый дельтаплан. Я сказала, что при желании он может прокатиться на дельтаплане или на парашюте полетать… – Времени мало, – вздохнул Никита. Мы собрались и медленно побрели к автобусной остановке. Маршрутка до Феодосии стояла, словно ждала нас. Никита сказал: – Посмотри на меня, пожалуйста, и запомни таким, какой я есть. Я посмотрела, почему-то подумала о том, что мы ни разу не целовались. Мне стало так грустно! Не оттого, что мы не целовались, нет, просто мне показалось, что мы расстаемся навсегда, а вместе с Никитой уходит и частичка меня самой. Он уехал, а я еще долго стояла и смотрела на серую ленту шоссе… Уехали родители, и приехала бабушка. Я таскала Ленку по горам, точнее, мы таскались следом за инструктором по всяким тропам: волошинским и голицынским. Мы видели знаменитый грот, где давно уже никто не держал вина, а тусовались фотографы с костюмами под старину. Бабушка возила нас в Ялту, мы посетили белую дачу Чехова, сидели на любимой скамейке Горького. Потом – Ботанический сад и Воронцовский дворец, где снималось множество фильмов. И Ленка страшно радовалась, узнавая лестницы и витражи, залы и камины, потолки, вазы, лепнину и картины. Лично мне во всем дворце нравится только мраморная девочка, она, как живая: складочки и рубчики на платьице, кружева, поры на каменной коже… и как только скульптору удалось такое? Мы гуляли по парку, видели камень Айвазовского в море, причем я так и не поняла, то ли Айвазовский рисовал этот камень, то ли он рисовал с камня. Слушали экскурсовода и бабушку, которая знала больше наших гидов. Никита больше не приезжал. И не звонил. А дозвониться до него было невозможно. Так и прошло лето… без него.
|