О том, как Чаггал Джавад посетил Кербела

Чаггал Джавад жил на 5 магале. Раньше семья жила на 6 магале.

Чаггал Джавад — дед Насима и Кесира. Кесир был телохранителем Мирджафара Багирова, но, в чем-то обиженный, ушел от него. М. Багиров жил в здании МВД ниже Баксовета на левой стороне. Ворота, куда въезжала машина, смотрят на нынешнюю улицу Истиглал. Здание стоит в углу. Когда спускаешься сверху вниз, дорога проходит мимо старого Дома торжеств и идет к базару. На втором этаже здания был маленький балкон, тоже принадлежавший Мирджафару. Внутри здания рядом с комнатой Мирджафара находилась комната Кесира. Слева комната Рзаева Юсифа, старшего брата Алиаги. Из четырех сыновей Алимердаиа лишь Юсиф был грамотным. Выпускник реального училища. Работал в Баку в МВД в отделе выдачи пропусков-виз для выезда за границу.

Супруга Кесира Мешали Эшрэв — дочь Мешади Алимирзы из 3 магала. Она рассказывала: “Осеннее время. Жду Кесира до трёх часов ночи. Его все нет. Спускаюсь во двор. Там стоит солдат с винтовкой. Он знал нас. Выглянув на улицу, вижу: вверх по улице поднимается тогдашняя полуторка. На подножнике машины стоял Кесир, левой рукой держась за дверь машины. В правой руке был пистолет. Я быстро вернулась в свою комнату. Машина подъехала. Мирджафар поднялся к себе. Вошел Кесир, грустный и усталый. Я предложила поесть, он отказался. Через час он вновь собрался на выход. “Куда в такое время?” — спросила я. “Скоро вернусь”, — был ответ. Действительно, вернулся он рано. От чая тоже отказался. “Что случилось?” — не унималась я. “Только что на машине пятерых человек живыми бросил в море”. “Кто?” “Мерзавец Мирджафар. Там один сейид в зеленом подпояске дал мне записку, чтобы перебросить через стену. Я выполнил его просьбу”. “Я убью его!” — сказал Кесир. “Кого?” “Того, кто за стеной!” Я срочно сообщила об этом домой его родным. Но его отец Мешали Абасмирза был уже мертв. Мать была боевая женщина. Она приехала и забрала Кесира, и мы переехали в Дербент”.

Кесира расстреляли в Махачкале в 1928 году.

А Чаггал Джавад, босой, с домашним хлебом в котомке через плечо и ружьем за спиной следовал за караваном, державшим путь в Кербела. Его уговаривали, что так нельзя, не, дойдешь. Однако все эти слова были ему до лампочки. Пять дней шел он за караваном. Наконец, караван остановился в пустыне. Ночлег.

В полночь среди паломников поднялся большой шум. Это разбойники напали на них. Когда все поднялись на ноги, увидели, что два разбойника лежат на земле мертвыми, а третий — с завязанными руками. А руки и лицо Чаггал Джавада в крови. Оказалось, что пока все спали, с разбойниками воевал один Чаггал Джавад. Так храбрость Джавада спасла паломников от бандитского нападения среди ночи.

На утро караван пустился в путь. Джавада за смелость посадили на первый верблюд в начале каравана, и так он доехал до Кербела. Вот так Чаггал Джавад стал Кербелаи Джавадом. Вот это мужественный человек. Настоящий мужчина не занимается разбойничеством среди бела дня.

Я не хочу писать конкретно о разбойниках. Умные люди этим не занимаются. Представьте себе, что все мы разбойники. И к чему это приведет? Кто будет заниматься наукой, искусством, ремеслами? В этом случае не будет среди людей ни уважения, ни почитания, ни благовоспитанности, стремления творить добро. Лет 78 назад один гочу (разбойник) — я намеренно не называю его имени — сватается к дочери купца Мешади Азима, сестре Рзакули Бикеханум, которая окончила женскую школу Гаджи Зейналабдина в Баку. Мешади Азим не дал своего согласия на этот брак. Когда сваты пришли во второй раз, отцу девушки сказали: “Ай киши, он же гочу, ты разве не боишься?” Сидящий за прилавком Мешади Азим, разозлившись, достал из ящика белый немецкий пистолет, бельгийский револьвер и сказал: “Мешади Азим еще не умер. Он выстрелит — и я выстрелю в него. Что за слово гочу. Гочу это гоч (баран). А баран живет недолго”.

Не прошло много времени, и этого гочу убили такие же лихие парни, как он. Так что, нормальный человек не назовет себя гочу.

Один образованный старик 50 лет назад рассказывал мне: “Приехал ко мне из Петрограда мой друг, естественно, грамотный, образованный. Мы гуляли с ним по улицам и паркам Дербента. Это было еще до революции. И вот вдруг нас остананлииает один гочу при полном оружии. Мой русский кунак спрашивает: “Кто это такой?” “Тише, — говорю я, — это гочу”. Он, конечно, не понял и с удивлением говорит: “Что такое гочу? Переведи мне на русский”. “Пройдем в сторону, и я тебе все объясню”. Отошли в сторонку. Я говорю гостю: “Он человека бам-бам стреляет”. “За что?” “Так, просто”. “Ахмед, — обращается ко мне петроградец, — скажи ему, что он сумасшедший. Его надо отправить в сумасшедший дом”.

По словам моего гостя, побывавшего во многих странах Европы, он нигде не встречал такого типа. “Это только в мусульманских странах”, — пробурчал в оправдание я. “Сами и виноваты”. “Почему?” “Как почему? Это же настоящий дурдом!”

Мне нечего было ему ответить. И в этой книге я не пишу о людях, которых называли гочу.

Но с другой стороны я называю гочу (гочаг — удалый, храбрый, отважный) героев второй мировой войны: из Дербента Шамсуллу Алиева, из Азербайджана Мехти Гусейнзадэ и отчаянных карабахских шехидов.

Низами говорил:

Не дышать храбростью беглецы-разбойники,

Не жди благовоспитанности от мерзавцев.

(Подстрочный перевод)

Воистину, причинит зло умный человек другому? Конечно, нет!

Однажды в дом Гаджи Солтана из рода Читкалар заходят воры. Мужской половины дома не было. Услышав неладное, хозяйка не теряетсяиговорит: “Не плачь, не бойся, это твои дяди”. Воры вот-вот должны были уйти. Один из них говорит: “Давайте уйдем с тем, что имеем”. Другой спрашивает: “Почему?”, “Потому что она назвали нас братьями”. “Какие братья? Разве ты не слышал? Она сказала: не бойся сыночек, это твои дяди”. Так возник спор между ворами, и дело дошло до оружия. Наконец, они ушли ни с чем. Это были двоюродные братья из 9-го магала. Я намеренно не называю их имен, чтобы сегодня не было стыдно их потомким. Невежество приводит человека к самым неразумным дейстниям.

Реальное училище, открытое в Дербенте в 1838 г., сыграло заметную роль в обучении, воспитании, расширении мировоззрения, становления и дальнейшей карьеры своих выпускников, которые добром и честью служили великойРоссии.

Преподавал в этом училище багословие Молла Фейзулла, где учились и дербентцы. Преподаватель задает вопрос Шахлару Абдуллаеву: “Сколько у нас имамов?” Шахлар встает, молчит. Религией он не увлекался. За следующей партой за ним сидел Хандадаш Тагиев, который начал подсказывать ему. Так Шахлар назвал имена одиннадцати имамов. Имя двенадцатого имама не последовало. И тогда Шахлар изрекает: “Двенадцатый имам — это молла Фейзулла”. Это была последняя подсказка Хандадаша.