Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава двадцатая. СВАДЬБА
Коса - она, конечно, очень долго растет. Но маленькая косичка, в несколько сантиметров, такая, чтобы в нее можно было вплести ленточку, - такая у меня к концу лета все-таки уже есть. Это очень приятно. Я поворачиваю голову то вправо, то влево, словно трясу надетыми на уши сережками из вишен! Косичка при этом, правда, не бьет меня по ушам (это еще когда-а-а будет!), но я ощущаю ее у себя на затылке... Это тоже приятно! В один прекрасный день, когда мы с Юлькой сидим на обычном месте, на берегу реки, куда ее каждое утро приносит Степан Антонович, Юлька говорит мне: - Завтра придешь? - Приду. - Нет, ты приходи непременно. В двенадцать часов,- настаивает Юлька. - А что? - Так... - И Юлька делает загадочное и таинственное лицо. Ясно: она знает какой-то секрет. Однако сохранить тайну до конца она не может. - Свадьба у нас завтра... - говорит она, сияя.- Мамця со Степаном Антоновичем венчаться идут... Приходи в двенадцать часов. И не сюда - меня здесь не будет. К ресторану приходи, к черному ходу, где наша комнатка... И еще Юзефе скажи, чтоб с тобой пришла! Непременно! Пока Юлька была больна, ее мать очень подружилась с Юзефой. Она даже называет Юзефу "тетечкой". - Мы и татку твоего хотели пригласить, да не смеем... - Папа непременно пришел бы! - горячо уверяю я.- Но в двенадцать часов он в госпитале. Когда я ухожу, Юлька кричит мне вслед: - Не забудь: завтра в двенадцать с черного хода! И Юзефа чтобы тоже! Я очень радуюсь этому приглашению, хотя со словом "свадьба" у меня связаны не очень приятные воспоминания. Я была на свадьбе только один раз в жизни. Выходила замуж двоюродная сестра моей мамы. Я была еще маленькая - лет шести. Дома было много суматохи - одевались, готовились ехать на свадьбу. Пришел дамский парикмахер пан Теодор; он стал завивать маме локоны горячими щипцами, это было ужасно интересно. Пан Теодор нагревал щипцы на керосинке, потом пробовал нагревшиеся щипцы сперва о собственное ухо, о палец, предварительно послюнив его, и, наконец, о кусок газеты, отчего в комнате плыл запах паленой бумаги. Завивая мамины локоны, пан Теодор все время восхищался маминой красотой: - Урода! Ах, яка урода! Я было хотела обидеться за свою маму, но оказалось, что по-польски "урода" означает прелесть, очарование! Продолжая уверять, что мама первая "урода" во всем городе, пан Теодор сделал ей замысловатую прическу и ушел. Мама надела новое платье, отделанное букетиками искусственных фиалок. Она вправду была очень красива! В это время приехал папа. - ПрОшу пана - храк! - сказала Юзефа, помогая папе надеть какой-то диковинный костюм. Но, когда папа надел его, я просто огорчилась. Мама такая нарядная и красивая, а папа оделся каким-то шутом гороховым! Что это за костюм? Спереди кургузый, а сзади с раздвоенным хвостиком! - Папа,- взмолилась я, чуть не плача.- Сними эту гадость! Мы же на свадьбу едем, там тебя все засмеют. Подумают, чго ты нарочно... - Это фрак,- сказал папа очень невесело (ему, видно, самому не нравился его костюм). - На свадьбу, понимаешь, полагается мужчинам надевать фрак... А тебе не нравится? Нет... Мне, брат, тоже не нравится... - А чего ж там "не нравится"! - сказала Юзефа.- Храк - и храк. Усе настоящие паны храки надевают... А чем наш пан доктор хуже? Меня тоже принарядили, надели на меня мое любимое платье,- а любила я его за то, что в нем был карман, и даже глубокий. Мне всегда попадало за то, что я теряю носовые платки, а тут как раз было куда класть платок. Одевая и меня, Юзефа сказала шутя: - На свадьбу идешь, шурпочка моя, а няню свою не берешь? Будешь там вкусные вещи кушать, а Юзефе - фига? Я стала горячо протестовать: - Юзенька, что мне там вкусного дадут, я тебе все-все принесу! Все в карман спрячу - для тебя. Честное слово! Юзефа посмеивалась: - Ну, смотри не забудь! Ты ж у меня безголовая. Юзефа, конечно, шутила, но - я же дала честное слово! И я добросовестно запихала в карман все, чем меня угощали на свадьбе. Карман скоро отяжелел, он крепко ударялся о мой бок,- а главное, он очень заметно оттопыривался. Конечно, мама скоро заметила этот оттопыренный карман и, отведя меня в сторонку, стала его опорожнять... Чего только в нем не оказалось! Груша, сливы, конфеты, а на самом дне - нежное, хрупкое, вконец раздавленное пирожное со взбитыми сливками и вареньем... Мама была в ужасе. - Откуда это у тебя? - Я обещала принести домой Юзефе все, что мне дадут... - чуть не плакала я. - Какие глупости! - Ничего не глупости, я честное слово дала! Кое-как мама вытерла платком мой перепачканный внутри карман, велела мне съесть тут же, при ней, все то, что осталось нераздавленным. - А жениха и невесту ты поздравила? Видишь, все поздравляют, ступай и ты. Очень сконфуженная, я протискалась сквозь толпу поздравлявших гостей, подошла к жениху и невесте, сунула каждому из них руку и, как всегда в минуты больших волнений, сказала, перепутывая слова: не "поздравляю вас", а "мерси" - то есть благодарю. На счастье, тут подошел папа. Я прижалась к нему и от знакомого, милого запаха карболки сразу успокоилась. - Ничего, брат, бывает... - посмеивался папа.- А теперь все-таки подойди к жениху и невесте и скажи по-людски: "Поздравляю!" А то они подумают, что ты идиотка! В общем, никакого удовольствия мне та свадьба не доставила. Даже вспомнить неприятно! Но это было давно. Теперь я уже большая, скоро пойду экзаменоваться в первый класс! Теперь я уже, конечно, лучше умею вести себя на людях И потому мне очень обидно, что мама, отправляя меня с Юзефой на свадьбу Юлькиной мамы и Степана Антоновича, говорит мне "с намеком": - Только, пожалуйста, не пихай, ничего в карман и, когда будешь поздравлять новобрачных, не скажи вместо "поздравляю!" - "с Новым годом". Удивительная у взрослых способность помнить сто лет всякую чепуху! Мы с Юзефой (она - нарядная, с шалью на плечах) долго ищем черный ход в садовый ресторан - мы ведь никогда не бывали там даже и с парадного хода. Но вдруг мы видим: идут по аллейке к ресторану новобрачные - Анеля Ивановна и Степан Антонович - и застываем на месте! Не то чтобы такие уж они были нарядные и великолепные, - дело совсем не в этом. Они идут по аллейке не под ручку, как чинно прогуливаются в праздник мужья и жены, - нет, они держатся за руки, как дети! Анеля Ивановна - чуть притулившись к крепкой руке Степана Антоновича, а он - останавливаясь по временам, чтобы поглядеть на нее... Они идут СЧАСТЛИВЫЕ. Это понимаю даже я. Тут из какой-то боковой двери - это и есть черный ход в ресторан - высыпает группа мужчин во фраках. Один из них посадил к себе на плечо Юльку. Открывая в радостной улыбке милые передние зубки, надетые "набекрень", Юлька машет рукой и кричит: - Мамця! Таточка! Но тут Юзефа начинает почему-то проявлять признаки беспокойства. - Якись паны... - бормочет она.- В храках! Куды же я з ими пойду? Но уже Анеля Ивановна увидела нас, расцеловала и вместе со Степаном Антоновичем ведет нас к себе. В это время в группе "панов", одетых во фраки, появляется повар в белом фартуке и колпаке. За ним - Гануся, тоже судомойка ресторана, такая же, как Анеля Ивановна. Гануся, видно, сейчас от лохани, с подоткнутой юбкой. Она бесцеремонно расталкивает мужчин во фраках и бросается целовать новобрачных. Она плачет от радости за них, но не касается их своими разведенными в стороны мокрыми руками. Анеля Ивановна и Степан Антонович целуются с судомойкой Ганусей, с поваром и со всеми господами во фраках. Но тут старик повар предостерегающе поднимает указательный палец: - Хлопцы, в зал! И все господа во фраках опрометью бегут в ресторан. Анеля Ивановна приводит нас с Юзефой в каморочку, где живут они с Юлькой, - под лестницей, со скошенным потолком. Степан Антонович тоже надевает фрак и уходит в ресторанный зал. Анеля Ивановна быстро сменяет праздничное платье на свою каждодневную затрапезку и становится в кухне рядом с Ганусей у лохани. И все становится таким, как каждый день... Нет, все-гаки не все! - Юлечко! - кричит Анеля Ивановна, и синие глаза ее сияют. - Юлечка, угощай дорогих гостей. Юлька угощает нас конфетами и яблоками. Анеля Ивановна вбегает на секунду к нам. - Тетечко! - просит она Юзефу.- Может, вы выпьете килишек (рюмочку)? И убегает. Выпив "килишек", Юзефа с удовольствием крякает. Потом она спрашивает Юльку, кто были те паны, которые дожидались новобрачных у входа. - Так это ж наши лакеи! - отвечает Юлька. - А почему на них храки надеты? - Ну как же! В хорошем ресторане лакей всегда во фраке! - объясняет Юлька.- Видели того, кто меня на руках держал? Это Станислав, старший лакей. У него аж два фрака: на будни и на праздник. Ох, он и бережет их! Ведь без фрака его в приличный ресторан не возьмут. Мимо каморки Анели Ивановны все время пробегают туда и обратно лакеи с подносами, уставленными кушаньями и бутылками, которые они несут посетителям в зал. Из зала доносится музыка - скрипка и рояль. Но, наверно,- наверно! - в зале не так весело, как здесь, в каморке под лестницей, куда время от времени вбегают на секунду то Анеля Ивановна, то Степан Антонович. В одну какую-то минуту они появляются оба, словно какое-то счастливое облако, соединив, внесло их одновременно. Они весело кивают нам, - сейчас они убегут... - Горько! -раздается от двери веселый мужской голос. - Горько! И за спиной новобрачных появляется Вацек! Тот Вацек, который пропал с самого 1 мая! Он стоит в дверях, рыжий, худющий, заросший, но веселый, как всегда, и улыбается во весь рот! - Ваць... - узнает Юлька и восторженно хлопает в ладоши.- Ты пришел? - Да. Пришел. - Откуда? - ахает Анеля Ивановна. - Оттуда. Все расскажу подробно, когда меня накормят. Знаете, в тюрьме был очень плохой ресторан... Но послушайте, - что я вам сейчас сказал? Я сказал: "Горько!" - Горько-о-о! - подхватывают из кухни.- Горько! Степан Антонович наливает вина в две рюмочки. Берет одну себе, другую подает Анеле Ивановне. Они выпивают вино, глядя неотрывно друг другу в глаза. Потом Степан Антонович кладет руки на плечи Анели Ивановны, они целуются, и Степан Антонович ласково прижимает ее голову к своей щеке. Все это длится одну секунду... - Степа! - кричат Степану Антоновичу.- Бифштекс на девятый столик! И консоме с пирожком - на одиннадцатый. И все разбегаются, каждый к своей работе... - Ну, какая была свадьба? - спрашивает меня дома мама. - Чудная! - говорю я. Я и сегодня думаю, что эта свадьба была чудная. Одна из самых чудесных свадеб, какие я видела в жизни. Потому что - счастливая!
|