Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Судьбоносный день ⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 3
С недавних пор Лизу мучил только один вопрос: кто она? Кто она, Елизавета Старкова, такая? Ленка её считала весёлой и преданной подругой, лучшей на свете. Мама всегда ругала дочку неумехой, растеряхой и неряхой. Старшая сестра Галя называла её плаксой и неуверенной в себе. Женька Жуков из соседнего дома, по улице Восьмого марта в Пряже, как‑то сказал, что она – красивая, а Оля Субботина из её прежнего класса уже год с ней не разговаривала из‑за того, что Лиза не дала ей надеть на школьную дискотеку свои любимые туфли. Папа, который последние три года с ними не жил, а приезжал, в лучшем случае, раз в полгода проведать дочерей, настаивал на том, что ей надо получить хорошее образование. Мама всегда думала так же, как и папа. А сестра Галя уверяла её, что для женщины самое главное – удачно выйти замуж, а если чему‑то и надо учиться, то только тому, как ухаживать за собой, как красиво одеваться и ещё, на всякий случай, танцевать. Чего хотела бы сама Лиза – она не знала. Лиза любила животных, растения, любила читать интересные книги, смотреть фильмы, любила танцевать танец живота, который преподавали у них в Пряже, в Доме культуры. Но кем она хотела быть, она не знала. В Пряже она частенько захаживала в гости к своей бабушке Зине, брала с полки потёртый томик и залезала с ногами в кресло. Она читала поэзию: Цветаеву, Ахматову, Гумилёва, Маяковского, Есенина, Пастернака, Вознесенского, Шкляревского и многих, многих других. Потом бабушка ставила чайник, они пили чай, а потом говорили о стихах. Цитировали наизусть строчки и целые поэмы. И Лизе было хорошо. Ей казалось, что в стихах жили какие‑то другие люди: смелые, умеющие любить, бороться за своё счастье. А рядом – все те, кого она знала в своей жизни, и они были совершенно не такими: простые люди, размышляющие о мелких бытовых делах. А Лизе хотелось видеть рядом с собой совершенно других людей. И вообще, другую жизнь. И пожалуй, в другое время. Она тоже, как и Ленка, любила помечтать, но мечты её были немного другими. Она мечтала, как однажды встретит своего принца, который как раз и будет другим. И у неё начнётся новая жизнь. В ней будет множество событий, в ней придётся за что‑то бороться, жертвовать собой, распутывать интриги. Она тысячу раз рисовала в своём воображении собственную свадьбу, придумывала фасон своего платья, гадала, сколько у неё будет детей. Вместе с этим она мечтала о том, что у неё появится много‑много денег и она будет жить в огромном собственном доме с садом, оранжереей с экзотическими цветами, и ещё у неё будет собственная конюшня с породистыми – а не как у них в совхозе – лошадьми. Но кем она, например, хотела бы работать, Лиза не знала. А потому обычно она завидовала Ленке, которая мечтала объездить весь мир и уверенно собиралась поступать на иняз. Иногда Лизе хотелось быть учителем, потому что ей нравилось, как ведут себя учителя, как они много знают и как некоторые из них хорошо умеют об интересных вещах рассказать. Только работать ей хотелось бы с младшими классами, потому что дети этого возраста ещё верят взрослым, не спорят, а слушают, раскрыв рты. Иногда ей хотелось стать актрисой. Сниматься в кино. Чтобы прожить не одну – свою собственную – жизнь, а несколько. Много‑много чужих жизней. Прочувствовать и печаль, и радость, и страдания, и счастье, и любовь, и горе, и выразить их так, чтобы зрители плакали. Или хотя бы стать танцовщицей и выступать с гастролями по всему миру. Не просто путешествовать самой по себе, а чтобы её приглашали, селили в гостиницах и отелях, встречали в аэропортах с цветами. Или – художницей. Лиза в детстве проучилась три года в Пряжинской художественной школе, и педагоги всегда говорили её маме, что у Лизы есть несомненный талант. Иногда же ей казалось, что, может быть, действительно права именно Галя, и не надо читать много умных книжек, как делает Лена, а просто нужно найти себе какого‑нибудь хорошего парня, желательно, студента, желательно, из обеспеченной семьи, и тогда все её мечты о собственном доме и саде, о красивой одежде и личном косметологе станут явью? Но на этом месте, как всегда, возникала загвоздка. Дело в том… что Лиза не считала себя красивой. Каждый раз, когда она смотрелась в зеркало, ей постоянно казалось, что нос у неё слишком простоват, волосы – не очень густые, плечи у неё широковаты, а талия, как говорила всегда про неё старшая сестра, начинается от подмышек и продолжается до колен. Что нет у неё ни симпатичного личика, ни хорошей фигуры. А ещё, она совершенно не умеет одеваться и не умеет себя вести в компании, а попросту говоря, жутко стесняется. А потому, если и встретит она какого‑нибудь талантливого, красивого парня из обеспеченной семьи, то он просто не заметит её, пройдёт мимо.
Во вторник между русским и историей Лиза с Леной сидели на подоконнике в рекреации второго этажа. – Я вчера всю ночь думала о перемещениях в другие миры, – вещала Давыдова, – и я поняла, что… Но Лиза её не слушала. Ей казалось, что жизнь её кончена – окончательно и бесповоротно. И если уж говорить о перемещениях, то она бы хотела немедленно, сию секунду, повзрослеть, обнаружить себя студенткой университета, высокой, красивой и уверенной в себе, как Светка Пахомова. И чтобы никакой этой самой Светки рядом с ней не было! Да и Васи тоже. А был бы кто‑нибудь другой, гораздо красивее Васи, и влюблённый в неё. У Лены зазвонил мобильный телефон, и она, недовольно прервав свой пассаж о перемещениях во времени, ответила на звонок. Направилась в сторону туалетов, где было потише и можно было поговорить. Лиза осталась сидеть на подоконнике одна. «Хорошо Ленке, – грустно думала она, – живёт в своих фантазиях. Ей там тепло и уютно. А я тут сиди, мучайся, страдай…» – Старкова, а вы правда с Давыдовой вместе одни в квартире живёте? Вам предки снимают? – неожиданно раздалось у неё над ухом. Лиза подняла голову на говорящего и… И чуть с подоконника не сверзилась. Перед ней стоял не кто иной, как плод её мечтаний, страданий и мучений, её лирический герой – Вася Рябов. – Да… Нет… В смысле, мы ещё с Катей Зайцевой живём, – растерянно промямлила Лиза, краснея и пытаясь оправиться от смущения. – А где? Можно к тебе в гости напроситься? Вася Рябов САМ подошёл к ней, САМ заговорил и САМ предложил встретиться вне школы. Обратил на неё внимание! «Конечно!» – едва не крикнула Лиза, не веря своему счастью, но вовремя взяла себя в руки и более или менее спокойно ответила: – Приходи. Чкалова, 40–72. – Я буду в шесть, – хитро улыбнулся Вася и испарился.
– Юнг, Карл Густав, выделил у человека четыре психических функции: мышление, интуицию, чувства и ощущения. Он считал, что в каждом человеке ведущей функцией является только одна из них, при этом есть одна подавленная и две, так сказать, развитых в средней степени. Так вот, у тебя ведущей является функция чувств. Ты совсем потеряла голову со своим Рябовым. Тебе так не кажется? – с этими словами с широкого кухонного подоконника воззрилась на Лизу Лена. – А интеллект у тебя, как мне кажется, слегка подавлен. По крайней мере, сейчас. Лиза, которая к приходу Васи отчаянно пыталась навести в кухне идеальный порядок, даже половую тряпку отложила и выпрямилась: – То есть я – дура, да? Так уж прямо и говори, а не приплетай сюда своего Юнга! – Заметь, это сказала ты! А я этого вовсе не говорила. У меня, например, тоже ведущая психическая функция – не интеллект, а интуиция. Я думаю, я могу предвидеть будущее. – Так вот и предвидь его! Если ты мне ещё раз скажешь, что я – дура, предвидь, что дальше случится, – грозно сообщила Лиза, упирая руки в бока и принимая воинственную позу. – Почему ты так остро всё воспринимаешь? Просто я хочу сказать, что мы с тобой – разные люди, и теперь я поняла, в чём именно эта разница заключается. Ты живёшь чувствами, для тебя это самое главное в жизни. Катька наша, например, живёт интеллектом, она интеллектуально познаёт мир. Если ты ещё не обратила внимание, то она всегда только рассуждает. Ни чувств у неё никаких, как у тебя, ни божественных откровений, как у меня. А я – мистик! – Ладно, – Лиза решила не ссориться, – про чувства и интеллект я всё понимаю, а вот если кто‑то живёт ощущениями – это как? – Это другой способ познания мира. Через ощущения: звуки, запахи, прикосновения. Это наша Светка Пахомова. Она вся сосредоточена на красивой одежде, вкусной еде, порядке и уюте. Она… – Хочешь, я скажу, какая у тебя функция подавлена? Ощущения! Ты питаешься чёрт‑те как, посуду за собой не моешь, порядок не наводишь, ещё немного – и ты перестанешь мыться и свою одежду стирать! – Но ведь это такие мелочи. Главное в человеке – его душа, возможность общаться со Вселенной, с Богом. – Это значит, что, пока ты общаешься со Вселенной, я должна убирать за тобой, мыть посуду и полы, да? Я тебе домработница, что ли? – снова вскипела Лиза. – Я тебя не просила. И потом, ты же не для меня стараешься, а для своего Васи. – Могла бы и помочь. Или хотя бы поговорить со мной не о Юнге, а о Рябове. Иначе… Давай, предвидь своё будущее! – Васе до Юнга… – начала было Давыдова, но, видимо, всё‑таки увидела ожидающую её участь – получить по шее мокрой половой тряпкой, и быстро пошла на попятную: – Хорошо, давай о Рябове. У Рябова твоего точно не интеллект является ведущей функцией. Ладно, ладно. Что ты мне хотела про него сказать? Лиза вздохнула, присела за стол: – Лена, я ничего не понимаю. Объясни мне, пожалуйста, только без Юнга, что происходит? С чего это он вдруг решил напроситься ко мне в гости? – и задала главный, мучавший её больше всего вопрос: – Как ты думаешь, Я ЕМУ НРАВЛЮСЬ? – Надо подумать, – как она обычно отвечала в таких случаях, откликнулась Давыдова и на сей раз. – Всё это, конечно, странно. Вы особо и не общались, и вдруг он в гости напрашивается. Достаточно бесцеремонно! – В смысле? – Ну, не знаю… Это ведь город, здесь так не принято, мне казалось… – Но ведь у нас‑то все запросто ходят друг к другу в гости! – Но мы и знаем все друг друга с детства. И потом, а зачем он придёт? – Зачем? – Лиза об этом как‑то не подумала. – Как зачем? Просто так. Пообщаться… Я ведь ему нравлюсь, да? Правда? – Наверное, – осторожно протянула Ленка, – никто не ходит в гости к тем, кто им не нравится… – Да не так нравлюсь, не по‑дружески, а… А как девушка… – По‑дружески – это тоже неплохо. Для начала. – Для начала, – мечтательно вздохнула Лиза. – Мне так хочется с ним посидеть, поговорить о чём‑нибудь таком… – и тут её взгляд упал на кухонные часы: – пять вечера! Боже ты мой! – и она в ужасе подскочила. – А я ещё не оделась, не накрасилась, и на кухне чёрт‑те что творится! – Ладно, иди одевайся, а я пол домою, – милостиво предложила Лена. – Постараюсь развить в себе функцию ощущений. – Спасибо, Леночка. А ещё ты… ты не могла бы в шесть сходить куда‑нибудь прогуляться? В магазин, например? Катьки до девяти точно не будет. Так что мы бы с Васей вдвоем посидели… А? – Ладно, поняла. Не буду мешать твоему счастью. Только помни, что у тебя, кроме чувств, есть ещё и голова на плечах. – Мне так страшно, Ленка… – Не переживай. Всё будет хорошо. Только постарайся не молчать, а разговаривать. Задавай ему вопросы. А то ты про своего принца толком ничего и не знаешь: кто он, откуда, что ему нравится. – Ленка… – Что ещё? – А это будет настоящее свидание? – Да ну тебя! Просто человек в гости зайдёт. – Фу, какая ты, – в шутку обиделась Лиза, – могла бы сказать: да, это будет твоё первое настоящее свидание! – Хорошо, пусть это будет твоё первое настоящее свидание, – улыбнулась Ленка. – Только постарайся совсем не потерять голову от счастья.
Без десяти шесть Лиза была одета, накрашена и полностью готова ко встрече со своим героем. – Не знаю уж там, какая у меня функция подавлена, но точно не интуиция, – сказала она сама себе, разглядывая в зеркале своё отражение, – я на сто процентов уверена, что сегодня – мой судьбоносный день! Ей было легко и радостно. И Светка Пахомова, и то, что Вася до этого не обращал на Лизу никакого внимания, – всё это быстро вылетело у неё из головы. Теперь ей казалось, что та самая схема, в которую она верила с детства, как раз и сработала: искра проскочила, и их с Рябовым неудержимо потянуло друг к другу. Ей хотелось одновременно петь, плясать, сочинять стихи. Потому что душа её ликовала. А ещё хотелось позвонить всем‑всем и рассказать, что к ней вот‑вот, с минуты на минуту, должен прийти Вася Рябов – самый замечательный парень на свете. И ещё ей было немного страшно. Ведь это в первый раз. Сможет ли она быть хорошей хозяйкой, интересной собеседницей? Понравится ли она ему? Влюбится ли он в неё без памяти? Столько вопросов одновременно крутилось у неё в голове! А потому, когда запиликал домофон, Лиза подскочила к нему и не смогла ничего ответить, просто нажала на кнопку с ключиком и с замирающим сердцем услышала, как сначала открылась, а потом захлопнулась за вошедшим в подъезд Рябовым дверь. Она отперла замок и стала ждать. Лифт подъехал, его двери раскрылись, послышались шаги по площадке… Лизино сердце сначала учащённо забилось, а потом вдруг совершенно замерло. Входная дверь распахнулась, и… На пороге стоял самый настоящий рыцарь. В кольчуге поверх чего‑то, похожего на рубаху, и в самом настоящем шлеме с забралом. И с огромным мечом в руках. – Привет, – донеслось из‑под шлема. Лиза в ужасе захлопнула входную дверь. Никакого рыцаря в доспехах в обычной шестнадцатиэтажке спального района быть не может! Это – галлюцинация! Причём не её, Лизина, а галлюцинация Давыдовой. Это к ней должен был прийти рыцарь с конём и драконом. Вот ведь какая ошибка вышла… Лиза прислушалась. За дверью было тихо. «Показалось, – подумала она. – Так вот наобщаешься с этой придурочной Давыдовой – ещё не то померещится!» Лиза решительно распахнула дверь, чтобы удостовериться в обмане зрения. На пороге стоял всё тот же рыцарь. – Слушай, пусти, а? – предложил он и решительно шагнул в квартиру. А Лиза… Снова испуганно захлопнула дверь. Точнее, попыталась это сделать. Дверь была металлическая, и тут же раздался звук удара металла о металл. А потом, как пишут в газетах, послышалась нецензурная лексика. После чего дверь распахнулась, и грозный рыцарь с немного съехавшим набок шлемом всё‑таки вошёл внутрь. – Ты что, больная?! Это же я, Явор! – и он решительно вошёл в квартиру и отодвинул Лизу в сторону, пребольно схватив её за плечо. – Не трогай меня! – возмущённо взвизгнула она, вырываясь. – Больно же!!! – Ты что, с ума сошла?! Мы же договаривались! – Я с тобой ни о чём не договаривалась! – расставила точки на «i» Лиза и, потирая плечо, мрачно посоветовала: – Так что можешь убираться вместе со своим конём! И дракона прихватить не забудь! Однако рыцарь даже не пошевелился. Шлем почти совсем скрывал его лицо, и по нему ничего нельзя было понять. Лиза на всякий случай решила объясниться: – Понимаешь, меня в последнее время и реальность вполне устраивает. Я не готова к путешествию по параллельным мирам. И тут… в дверь позвонили. «Вася! – оборвалось всё у неё внутри. – Ещё не хватало, чтобы он увидел здесь Ленкину галлюцинацию!» – Быстро! – скомандовала она и решительно затолкала растерянного рыцаря в огромный хозяйский шкаф‑купе. «О боже, у меня в шкафу любовник!» – почему‑то подумала она, не к месту вспомнив бесконечные рябовские анекдоты из серии «возвращается муж из командировки…». Но делать было нечего – дверь следовало открыть. Лиза так и сделала. На пороге стояли… две какие‑то старушки. – Страшное время настаёт, и только тому уготована жизнь вечная, кто уверует в Иисуса Христа Бога нашего, – скороговоркой хором затараторили они. И тоже стали прорываться в квартиру мимо вторично сбитой с толку Лизы. – Возьмите, девушка, у вас ещё всё впереди, вы должны узнать о Царствии Божьем! – бабки попытались впихнуть ей в руки какие‑то брошюрки. – В пятницу вечером мы собираемся по адресу… – Не трогайте меня! – завопила в ужасе Лиза. – Не надо мне никаких книжек. Что вам вообще нужно?! – Бабки – это для неё на сегодня был уже явный перебор. Однако старушки оказались на редкость настойчивыми и непоколебимыми. Они продолжали хватать её за все места, теребить и вещать в оба уха – уже не хором, а вразнобой – про её личную обязанность прийти к ним на собрание. – Да отпустите же вы меня! – взмолилась Лиза. И тут дверь шкафа отворилась, и оттуда, к изумлению всех присутствующих, включая саму Лизу, которая в преддверии своего первого в жизни свидания умудрилась моментально выкинуть из головы своего потустороннего гостя, вывалился средневековый рыцарь. Он сделал шаг по направлению к приставучим старушкам, поднял меч и трубным голосом изрёк: – А вы готовы пострадать за веру?! Лиза ни разу в жизни не видела, чтобы пожилые женщины бегали с такой скоростью, да ещё и перепрыгивая через три ступеньки разом. Только брошюрки с изображением библейских сцен разлетелись по всей лестничной площадке. – Не люблю сектантов, – пояснил рыцарь. – Почему ты ещё здесь?! – схватилась за голову Лиза. – Я сошла с ума, да? – Мне уже кажется, что это я сошёл с ума. Это Чкалова, 40–72? – Да. – А ты – Катя? – Так ты что – Катина галлюцинация? – удивилась Лиза, до сих пор уверенная, что он перепутал её с Леной. – Сама ты – галлюцинация. А ты, кстати, кто? – и тут, наконец, он снял шлем и… И оказался… каким‑то инопланетянином. У земных людей, по крайней мере, Лиза никогда не видела таких идеально круглых, сине‑красных, в пятнах, лиц с маленькими узенькими глазками. Первым её порывом было попросить пришельца немедленно – и поскорее – надеть шлем, но, почему‑то посчитав это неприличным, она промолчала. Вместо этого пришлось ей представиться: – Я – Лиза. Мы тут живём втроём: я, Лена Давыдова и Катя Зайцева. А ты – к Кате? Но если ты к Кате, что ты на меня‑то кидаешься? – Прости, пожалуйста, но я почему‑то был уверен, что ты – Катя. Я ведь с ней через вКонтакте познакомился, я не знаю, как она выглядит в жизни. На аватарке у неё не фотка, а картинка из «Властелина колец». – А, так ты – толкиенист! – облегчённо вздохнула Лиза. – Я про вас слышала. – Я – реконструктор. Мы костюмы шьём, бои устраиваем, праздники. – А‑а… Только Катя раньше девяти часов вечера не появится. Так что ничем помочь не могу. До свидания, – Лизе не терпелось избавиться от малоприятного на вид собеседника. – Жаль, – Явор погрустнел и замялся, но уходить не спешил, – а, это… Можно я её подожду? – Она будет через три часа! – Лиза взглянула на кухонные часы, их хорошо было видно из прихожей: они показывали шесть тридцать, а ВАСИ РЯБОВА НЕ БЫЛО. Внутри у неё всё похолодело. – Ну и что? Я подожду, – между тем заявил гость. – Нет уж, давай ты потом зайдёшь. И вообще, приличные люди сначала звонят, а потом приходят. И ещё: ты всегда прямо в костюме по улицам бродишь, людей пугаешь? – Я с тренировки. Тор случайно мой рюкзак прихватил, у меня там цивильная одежда, телефон и деньги. А Катя давно меня в гости приглашала, и адрес я знал наизусть. Да мы тут рядом и собираемся, в школе искусств. – Ну, нету Кати, нету. Понимаешь, ко мне должны прийти, – Лиза почему‑то покраснела. – У меня дела. – Можно я хоть позвоню от тебя Тору, а? Чтобы он мои вещи привёз, – взмолился Явор. – Ай, делай, что хочешь! – махнула рукой Лиза и всучила ему трубку стационарного телефона: она вдруг поняла, что Вася Рябов к ней не придёт, это была всего лишь очередная Васькина шутка.
|