Скорая, полезная, медицинская

Спустя полтора месяца диспозиция оставалась для них в глубокой жо тяжелой.

- Да что он за монстрятина, - ныл Бэкхён, пока менее пострадавший Сехун под руку вводил его в гостеприимные двери медпункта, распахнутые в любое время суток.

Как ни парадоксально, именно здесь жизнь постоянно била ключом, делая уютный, пахнущий травами кабинет медпомощи фактически самым востребованным местом после столовой. Спустя пару месяцев своего пребывания в роли ученика Сехун понял, что угодить сюда можно было действительно когда угодно – начиная от не совсем безопасных занятий с эксцентричными преподавателями и заканчивая уже совсем не безопасными ученическими проделками, обыкновенно оборачивающимися против самих затейников.

(В первый раз, например, сам Сехун в компании бешено хохочущего Чондэ, перепуганного Тао и вообще случайно попавшего под раздачу Минсока угодил в руки лекаря, когда они решили, что вызвать ночью одного из старых духов, упомянутых в ученических байках, – отличная идея. Почему бы да? Вызвать духа, естественно, не получилось, зато на зов почему-то явился из своей комнаты вызверенный Кюхён, по совместительству с преподаванием каким-то вопиюще причудливым образом отвечающий за воспитательную работу. И всё бы ещё было ничего - в конце концов, Кюхён всегда сквозь пальцы смотрел на всяческие глупые ученические безобразия, как видно, вспоминая свою молодость; прямо сказать, воспитательной работой в его исполнении и было преподавание ученикам навыка не попадаться на горячем. В общем, спустя пару тирад, вытряся из них душу, он бы с чувством выполненного долга вернулся к себе. Но тут от творящегося дурдома проснулся жаждущий покоя Минсок, который, выкатившись в гостиную в совершенно отвратительном настроении и не разобравшись спросонья в ситуации, машинально запустил талисманом в направлении мешающих звуков. А дух таки решил посетить их собрание. Однако он не переваривал стихийных оберегов… В результате спиритического сеанса имелось четверо пострадавших учеников в разной степени потрясения и замороженности, не пострадавший завуч, едва не плюющийся ядом, и вдоволь посмеявшийся Исин).

Преподаватели же, регулярно объявляющиеся в стенах медкабинета, искали лечения иного рода – Исин, в дополнение к внушительному арсеналу своих плюсов, готовил прекрасные разнокалиберные настойки, чаи и сборы трав, которыми охотно делился. Разумеется, всё это проходило совершенно под грифом секретности. Разумеется, об этом ученики прознали совершенно случайно в первую очередь. Разумеется, Лухан, который (как бы совершенно не специально) совался в чьи только можно мысли, был совершенно не при деле.

- От Кёнсу? – поинтересовался Исин, отрываясь от каких-то своих записей. Увидев, кого именно предстояло лечить, он по-доброму усмехнулся, откладывая талмуд. – Везёт же тебе, Бэкхённи.

- Это злостный произвол, - пожаловался Бэкхён, с помощью Сехуна усаживаясь на стул и вытягивая вперед пострадавшую ногу. С Исином можно было говорить о чём угодно – тот был абсолютно свой. Лекарь, пожалуй, был тем, к кому стекались секреты абсолютно всех вокруг, оставаясь нераскрытыми. – Он меня убить хочет!

- Те, кому он желает смерти, не выживают, уж поверь, - резонно заметил Исин, протягивая руку к лицу Сехуна. В два счёта ссадина на скуле затянулась под теплыми пальцами. Повторив манипуляцию с его рукой, Исин пересел поближе к больному и начал колдовать над пострадавшим коленом. – А вас он так, любя.

- Ну разумеется, - фыркнул всё ещё обиженный Бэкхён, но уже с меньшим задором. – По-моему, он даже имён наших не знает. Типа, пушечное мясо можно оставить без персонального надгробия. Ай-ай, больно же!

Исин, давший ему ощутимый щелбан в лоб, смотрел укоризненно.

- Да что бы ты понимал. Поверь, он над вами трясётся. Хоть раз ты бывал в серьёзной переделке? Он же вас не калечит никогда, хотя, пожалуй, и стоило бы в воспитательных целях. И уж, конечно, все имена знает – Кёнсу каждого знает, да не как остальные. Он в душу смотрит. Чего ты пугаешься-то? Что он тебя в грязи повалял? Что посмотрел строго?

Ну ла-адно, подумал тогда неохотно Сехун, который всегда не любил признаваться в своих косяках.

Может быть.

Когда прошёл первый, почти суеверный страх и боязливая оторопь, он и сам начал объективно замечать, что Кёнсу оказался не таким уж безоговорочно ужасным. Бывало, что при составлении своенравных заклинаний или общении с разными потусторонними личностями ученики получали травмы куда сильнее, чем на практических занятиях, которые предполагались едва ли не самым опасным предметом. Просто об этих фактах благополучно забывали потому, что впереди Кёнсу шла его Репутация.

Освоившись после пары занятий, Сехун понял кое-что ещё – взгляд, так обеспокоивший его в самом начале, оказался вовсе не непроницаемым, но спокойным, внимательным и очень знающим. Таким, словно Кёнсу читал своих учеников, как книги, только давал им возможность попробовать и проявить себя самостоятельно; каждый раз доли секунд медлил, дожидаясь, пока ученики попробуют выполнить новые приёмы. Вероятно (однозначно), в суровых условиях реального боя все они были бы сто раз мертвы.

- Он сказал, что не будет над нами трястись, - с упрямой попыткой гнуть свою линию возразил Бэкхён.

- А я скажу, что не лекарь. Но я же тебя лечу? – вздохнул Исин, закончив и хлопнув его по коленке. Поднявшись, он неопределенно покачал головой. – Заступается за вас, заступается, только вы же дальше носа не видите. Ну ничего. Вот вернётся скоро Чанёль, так сочтете за благо сбежать обратно к Кёнсу.

- Как это – «заступается»? – машинально уточнил Сехун.

- Будет еще кто-то ужаснее? – возмущенно простонал скривившийся Бэкхён.

Исин на их вопросы только махнул рукой, улыбнувшись краем рта.

Сюрпризы он действительно предпочитал оставлять сюрпризами.